Прошло несколько месяцев такой совместной семейной жизни. Вита в последние дни своей беременности постоянно хотела спать. И, едва доказав мне свою любовь, сразу же засыпала.

Светлана теперь относилась ко мне двояко: днем я был для неё сыном, она делала для меня все то, что мать делает сыну: покупала обновки, следила за свежестью моего белья, постоянно спрашивала, не голоден ли я, давала карманные деньги, и так далее и тому подобное. Я и чувствовал себя с ней как ребенок , защищенным от всего, когда не знаешь никаких житейских проблем и с оптимизмом смотришь в будущее.

Я чувствовал, что Светлана стала меня любить больше, чем свою родную дочь. Вита абсолютно не ревновала, а только радовалась, когда Светлана делала мне очередной подарок. Даже когда Светлана вдруг переписала на меня все их имущество и банковские счета, то Вита только поцеловала меня, и сказала, что я могу теперь чувствовать в их семье себя полным хозяином.

Это было все в дневное время, а ночью Светлана из матери превращалась в страстно любящую женщину, которая в постели готова все сделать для своего любовника-мужа. Она выполняла все мои эротические фантазии, и старалась и сама получить удовольствие и все сделать так, чтобы я был сыт. В начале мне все же надо было немного привести её в возбужденное состояние, для чего я прижимался ртом к её щелочке и начинал языком ласкать клитор, который через секунду становился очень крупным, щелка раскрывалась, Светлана начинала стонать и метаться по постели.

Мой дружок чрезвычайно возбуждался от вскриков партнерши, и, не доводя её до оргазма, я вставал на колени и пытался завести жеребца в стойло Светланы. Но из-за чрезмерного возбуждения жеребец делался настолько крупным, что стойло оказывалось для него узковатым. Тогда Светлана обеими руками хватала моего дружка, не давая ему попасть в свое лоно, начинала водить по поверхности возле клитора, доводя себя до такого возбужденного состояния, что её щелка раскрывалась до предела, и становилась настолько скользкой, что мой дружок уже без труда влезал в привычное для него гнездо.

Из-за тесноты, тепла и возбуждения жеребец, попав во влагалище, увеличивался еще больше, и становился таким крупным, что Светлана не могла даже пошевелиться. Но зато у неё наступал период непрерывного оргазма: она только мотала головой во все стороны, а по сокращениям её матки я понимал, что она снова кончила. Стоило чуть-чуть напрячь моего дружка, после того как она кончала, как Светлана переходила в стадию очередного оргазма. И только через длительное время она успокаивалась и ложилась рядом со мной. Светлана говорила мне , что сама не понимает почему у неё такое состояние длительного оргазма : обычно она абсолютно холодна, и может обходиться без секса долгое время, и это её совсем не мучает, но стоит мне прикоснуться к ней, как она начинает сходить с ума.

Она говорит, что я одним своим прикосновением делаю её ненормально сексуальной. Ну, меня это устраивает, и я хотел бы устраивать эти скачки каждую ночь до утра. Особенно меня стало возбуждать, когда у моих женушек беременность подошла к крайним срокам и животики у них стали настолько большими, что они могли впускать в себя моего жеребца только в определенных позициях.

Но мне было все равно как их ласкать: они возбуждались так темпераментно, что заставляли моего дружка извергать в них мое семя намного больше и чаще, чем в предыдущее время.

Так получилось, что Виту отвезли в роддом одновременно со Светланой: одна переходила срок, а другая стала рожать раньше времени.

И я остался один дома. Перед отъездом в больницу Вита сказала, что за мной будет ухаживать её двоюродная сестра Лизка, у которой матери давно нет, а Вита со Светланой ложатся в тот же роддом, где лежит и молодая мачеха Лизки. Вита сказала, что Лиза поможет мне по хозяйству.

Буквально на следующий день звонит девушка, представилась Лизой, и сказала, что сейчас придет. Ну, вот только двоюродной сестры мне не хватало. Я думал, что на досуге встречусь с Инной и мы с ней возобновим наши сексуальные отношения. Я даже хотел сказать двоюродной сестре, что мне не нужна её помощь, но было уже поздно, и через полчаса она звонила ко мне в дверь. Очень недовольный я пошел открывать, открыл и остался, как говорится, с упавшей челюстью.

Передо мной стояла девушка с такой эффектной внешностью, что мой жеребец забил копытом, и настолько взбрыкнул, что я не знал, как его успокоить. Девушка вошла в квартиру, и я, решив поздороваться с ней и поблагодарить за помощь, обнял её за талию, и, не стесняясь, стал целовать в шейку. Лиза оказалась девушкой без комплексов, смеясь, и не отстраняясь от меня, спросила, что, мол, неужели она мне понравилась. Затем Лизка тяжело задышала, и прильнула ко мне очень плотно. Как всегда, не теряя самообладания, я понял что девушка уже в моей власти, и я смогу делать с ней все, что надо моему жеребцу .Раскрыв кофточку я вывалил наружу две прекрасные груди, с розовыми сосочками. Прильнув к ним губами, я почувствовал, как они увеличиваются у меня во рту и вскоре стали как две крупные виноградинки.

- Я сошла с ума, я ведь сестра Виты и целуюсь с её мужем,- тяжело дыша, сказала Лизка.

Ну, если только целуешься…это только начало, подумалось мне. Дальше я действовал по проторенной дорожке: ГГК - губы, груди, клитор. Достаточно попасть моей руке в трусики девушки, дотронутся до её промежности, и девушка уже моя.

-Подожди, я сама разденусь,- тяжело дыша, сказала Лиза. Я её выпустил её из объятий и погруженный в свои мысли, стал медленно раздеваться. Меня волновала судьба моих женушек, находившихся в роддоме. Юркнув в постель я наблюдал за телодвижениями Лизки, которая, не стесняясь быстро стащила с себя всю свою одежду, и предстала передо мной во всей своей красоте.. Я лежал на кровати абсолютно обнаженный и моему жеребцу очень понравился открывшийся передо мной вид обнаженной Лизы - худое лицо с широкими скулами, выразительные серо-голубые глаза , тонкая талия, широкие бедра и высокая грудь. Жеребец встал на дыбы, и гордо покачивая головой, ждал приближения девушки.

-Ой, а ты меня не разорвешь своим дружком?- Испуганно спросила Лизка, беря в руки жеребца.

- А ты его немного пососи, поласкай, он и успокоится,- сказал я девушке, засовывая его ей в рот. После нескольких её поцелуев я потянул Лизку к себе поближе, стал ласкать её сосочки. клитор, а затем опять отдал жеребца Лизке в руки и велел запустить его в свое стойло. Лиза с трудом стала запихивать жеребца в себя, поворачиваясь из стороны в сторону, но он все никак не мог проникнуть в узкую щель. Наконец я не выдержав, нажал сильнее, и мой друг полностью заскочил во влагалище. Лиза дернулась, застонала, хотела вытащить его из себя, но я крепко держал её в своих объятьях и засовывал его все глубже. Лиза заплакала.

- Мне больно,- прошептала она.

- Так ты еще девушка?

- Была девушка,- зарыдала Лизка, не слезая с моего жеребца.

Откуда ты только взялась на мою голову. Мне только таких проблем не хватало с неопытными девчонками.

-Тебе сколько лет?

-Восемнадцать,- продолжала подвывать Лизка, постепенно успокаиваясь. – Меня отец убьет, когда узнает.

-А кто у тебя отец?

-Он сменил отца Виты, когда тот скоропостижно скончался.

- Значит тоже шишка, а ты состоятельная невеста.

-У меня знаешь, сколько денег на банковском счете,- оживилась и успокоилась Лизка.- Ты даже не представляешь, Абрамович отдыхает по сравнению с моим отцом, а отец все деньги переоформил на меня, чтобы общественность не возникала бы.

Я стал потихоньку двигать своим дружком вперед и почувствовал, что Лизка стала постанывать, но теперь уже от удовольствия. Я взял её сосочки в рот и стал страстно их покусывать и облизывать. Девушка стала меня целовать и интенсивно шевелить своим язычком у меня во рту. Затем она стала высасывать все мои слюнки, что так возбудило моего жеребца, что он увеличился еще больше, чем был до этого.

-Теперь мне стало приятно,- застенчиво прошептала Лизка.

Ну естественно, у меня еще не было женщин, кому было бы неприятно скакать на моем жеребце. Толи еще будет, когда ты к нему привыкнешь, подумалось мне, и стал еще интенсивней работать своим дружком. Лизка заохала и стала неуклюже подмахивать, пытаясь получить еще большее наслаждение, одновременно снова начав высасывать из меня последние слюнки, которые оставались у меня во рту.

Прошло еще несколько минут, и девушка разразилась таким бурным оргазмом, что мой дружок не выдержал и спустил все, что у него было в лоно кончающей Лизки. Девушка стала безумно целовать меня и повторять, что как она меня полюбила, и что она сумасшедшая, что полюбила мужа своей сестры. Мне было приятно слышать высказывания девчонки, но я устало закрыл глаза, я был абсолютно равнодушен к Лизке: я сам не знаю ,что же мне надо от жизни и от женщин.

Наверное, это мой стиль поведения с женщинами – чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей. Сквозь полудрему доносились Лизкины признания в вечной и единственной любви. Раздавшийся телефонный звонок прервал мой сладкий сон. Женщина нервным визгливым голосом просила меня срочно приехать в роддом, где террористами был проведен теракт.

Когда я спешно приехал в роддом, где мои бедные женушки должны были рожать моих несчастных детей, все уже было кончено. Взрыв раздался в соседней палате, и от моих девчонок ничего не осталось. В соседней палате был с визитом, какой то высокопоставленный мужик - его то и взорвали террористы, а вместе с ним погибли и мои ненаглядные женушки.

На душе было пусто, тоскливо. Хотелось напиться и лечь спать. Я вернулся домой. Лизка продолжала спать, счастливо улыбаясь во сне. Я налил полный стакан COURVUASIE и залпом выпил его. Коньяк теплом ударил в желудок, и через минуту затуманил мозги. Разделся и лег в постель рядом с Лизой. Она сразу же обняла меня, сонным голосом пробормотала, что любит, чмокнула в ухо, повернулась и попкой прижалась к моему дружку.

Я понял, что если я сейчас не разряжусь, то у меня сердце разорвется от боли, вызванной потерей моих девчонок и еще не родившихся детей. Я положил Лизку на спину, раздвинул её ножки и уткнулся языком в её пещерку. Чисто выбритая, абсолютно безволосая она одурманило меня своим душистым запахом свежести и молодости. Было ощущение того, что я сосу сладкую конфетку. Это меня очень возбудило, жеребец нерешительно приподнялся. Лизка проснулась, стала постанывать, теребить мои волосы, потом прошептала, чтобы я шел к ней. Я приподнялся, лег на неё и с помощью Лизкиных рук ввел своего друга в её влагалище. Девушка застонала, задвигалась всем телом, и я почувствовал, как она стала гармонично подмахивать. Уже научилась, усмехнулся я про себя. Девушка стала бурно кончать, и я разрядился в неё всей своей горечью потери любимых жёнок. Мне стало намного легче на душе.

Утром меня разбудил звонок из роддома: просили забрать документы. Лизки уже не было. Ушла, оставив записку, что её вызвали подчиненные отца, что она меня любит, что не может жить без меня, что она моя навсегда…

В больнице все было также как и вчера, тела Виты и Светланы сгорели дотла, все было разрушено, останков не было. Психологически я уже свыкся с потерей любимых, и было уже не столь одиноко как вчера, но горечь и пустота не покидала меня. Оформил все необходимые документы, и вернулся домой. Никуда не хотелось выходить. Позвонил на работу, объяснил причину отсутствия. Чертовски хотелось напиться. Включил телек. Пошла заставка новостей.

Вдруг на экране появилась фотография Лизки, комментатор стал говорить о смерти её отца и его молодой жены, находившейся в роддоме. Также упомянуты были и другие жертвы теракта, в том числе и Вита со Светланой.

Выходит, подорвали Лизкиного отца, а вместе с ним и меня оставили одиноким…

Затем на экране появилось заснятое изображение террориста, говорящего, что они убьют всех наследников Лизкиного отца, пока не вернут все то состояние, которое тот незаконно отнял у арабов. Ого, подумал я, теперь они будут охотиться за Лизкой.

Несколько дней все было спокойно, Лизка не объявлялась. Я решил, что она решила уехать из страны, и теперь уже где-нибудь на Мадейре. И только через неделю ночью около двух часов я проснулся от тихого стука в дверь. На пороге стояла Лизка, похудевшая, испуганная, в парике, загримированная. Пройдя в комнату, она молча достала какие-то бумаги, положила их на стол, сказала, что она всего боится, террористы её преследуют, и поэтому все банковские счета, оставшиеся ей от отца она переписала на меня, а сама она уезжает под чужой фамилией,

и чтобы, я её не искал, она сама меня найдет. Оставив все бумаги, Лизка выскочила из квартиры. Достав все документы, оставленные Лизкой, а также и те бумаги, которые оформила на меня в свое время Светлана, я провел оставшуюся часть ночи до рассвета в разборке всех инструкций, номеров счетов, адресов банков и других секретных материалов, которые сделали меня баснословно богатым. Правильно сказала Лизка, что количество этих, принадлежащих теперь мне денег, превосходит состояния всех известных богачей. Арабы перевернут весь мир, чтобы вернуть эти сокровища себе. Скорей всего они быстро определят нового владельца капиталов и постараются заняться мною. Надо было готовиться к обороне. Отдавать деньги бандитам я не собирался...

Но, я не знал, сколько времени мне отведено, пока арабы доберутся до меня. Скорей всего, что не более суток.

Утром, поспав всего около получаса, я решил начать действовать. Позвонил Тимке, моему однокласснику. На мою просьбу достать оружие, он коротко сказал, где мне надо быть через пятнадцать минут, и сколько денег иметь при себе

Тимка был приблатненным парнем, известным тем, что уже после окончания школы, для какого то богатого папика выкрал дочь знаменитого киноартиста. Правда, киноартист, подняв на ноги всех силовиков, освободил свою дочь через полчаса, но в определенных кругах Тимка стал знаменит. Еще в школе Тимка был хулиганом и, будучи физически крепким, поскольку занимался классической борьбой, пытался показать свое превосходство и надо мной.

Мы с ним подрались в шестом классе, когда он меня стукнул по затылку. Схватив его за горло, я повалил его на пол и стал душить. До сих пор помню, какое приятное чувство у меня возникло, когда Тимка под моими руками трепыхался все слабее и слабее, пока не раздался визг девчонок, что я сейчас его задушу. Нас растащили… Через много лет, когда мы встретились с ним в студотряде, он уловил мой взгляд на своем горле и по его выражению лица я понял, что он очень меня боится…

…Я открыл сейф, оставшийся по наследству от моих погибших жонок, и содержимое которого я пересмотрел сегодня ночью. Наличных денег было очень много, я даже не смог их пересчитать. Взял несколько пачек евро и рублей. Необходимую сумму взял с собой, а остальные небрежно бросил в ящик стола, и ушел на встречу с Тимкой.

Вернулся домой лишь поздно вечером, поскольку целый день учился стрелять из АК и Макарова, который я купил у Тимки. Патронов я привез буквально целый ящик. Кроме этого мне в нагрузку дали ящик гранат, так что арабов можно было встречать во всеоружии.

Еще одна ночь прошла спокойно, но утром сквозь сон услышал подозрительный шорох возле дверей квартиры. Раздался звон подбираемых ключей, и я понял, что вот и начался штурм.

Спрятавшись в ту кладовку возле входных дверей, где прошла наша первая встреча с Витой, я стал ждать неприятеля. Сквозь оставшуюся щель было видно, как открылась дверь и вовнутрь проскользнула фигура террориста. Приоткрыв дверь кладовки, я применил тот прием, которому меня еще в детстве научили дворовые хулиганы. Террорист без чувств упал на пол. Схватив приготовленный рулон скотча, я связал террористу руки и перевязал ноги. Приготовившись заклеить ему рот, я перевернул его на спину, и увидел, что это девушка. Рослая , с высокой грудью и тонкой талией… Я быстро разоружил девушку, заодно сняв с неё всю верхнюю одежду.

Перетащив террористку на кровать, я привязал её руки к верхней перекладине, а ноги растянул пошире и привязал к нижней перекладине кровати. Стянув с девушки нижнее белье, я потрогал её щелочку. Она была суховата и закрыта. Надо девчонку привести в чувство, подумал я. Намазал палец кремом и стал трогать её клитор. Через некоторое время щелка стала раскрываться и увлажнилась.

Террористка вздохнула и открыла глаза. Сразу же сообразила, что попала в западню, оглядела себя, поняла, что я хочу её трахнуть. Попыталась что либо сказать, но рот был схвачен хорошим скотчем. Я дотронулся пальцами до её клитора и стал его крутить. Постепенно клитор стал увеличиваться, а щелка потекла очень сильно и раскрылась как бутон цветка. Девушка стала что то мычать и я приоткрыл её рот от скотча

- Сними скотч,- прошептала девушка.

-Не будешь кричать?

-Нет, не буду.

Одной рукой сдернул со рта наклейку, а другой продолжил крутить виноградинку. Девушка стала стонать, уже совершенно открыто. Стащил с себя брюки и нижнее белье, выставил на обозрение своего жеребца, который явно просился побывать в стойле террористки.

-Поцелуй меня внизу,- попросила девушка.

Однако, подумал я, неужели все террористки такие . Но все же наклонился и стал сосать клитор. Террористка дернулась, как будто её ударило током. Я удвоил свои ласки.

-Войди в меня, я больше не могу терпеть,- прохрипела девушка. Жеребец уже ржал, бил копытом, и с большим удовольствием заскочил в ждущее его стойло. От перевозбуждения жеребец, попав в уютное, влажное гнёздышко стал чрезмерно большим, заполнил все влагалище террористки и уперся в стенку её матки. Девчонка оказалась чрезвычайно чувствительной особой, у неё начался непрерывный оргазм: когда от малейшего перемещения моего красавца, после окончания одного оргазма у неё сразу же начинался следующий.

После нескольких часов такой скачки я спустил в террористку большой заряд.

-Развяжи меня,- устало прошептала девушка.

Я послушно освободил её от пут, и вытащил из лифа её груди седьмого размера. Взяв соски

в рот я стал их покусывать и сосать.

-Тебе что, мало,- усмехнулась девушка,- я уже сыта и не смогу даже двинуться с места.

Я принялся мять её груди и почувствовал, что жеребцу на самом деле нужно еще немного поскакать на ней. Я переложил её на себя, помог рукой и ввел своего друга в её гнездо.

-Ненасытный, - прошептала девушка, обняла меня и стала страстно меня целовать, понемногу заводясь снова и начиная мне подмахивать. В самый разгар нашего общего оргазма, оставаясь хладнокровным, я стал расспрашивать её о возможных моих противниках и об их планах. После скачек на моем красавце девушке нужен был только я и никакие арабы уже не могли бы её снова подкупить. Она искренне рассказала об их местоположении и об их количестве. У меня появился сообщник. Я мысленно поблагодарил своего друга, благодаря которому я приобрел и богатство, и женщин, которые, почему-то, периодически навсегда уходят из моей жизни.

-Ты мне поможешь расправиться с арабами?

-Конечно, ты ведь понимаешь, что я теперь твоя рабыня и готова выполнять все твои просьбы и требования.

Рассвет еще только начинался, когда мы с Анной - так звали мою новую пассию, вооруженные до зубов с полной сумкой гранат и канистрой бензина добрались до той квартиры на третьем этаже, где обитали арабы. Снизу было видно, что дверь на балкон была приоткрыта и из комнаты раздавались приглушенные голоса. Поднявшись ко входной двери , заложил её здоровой трубой, обрезок которой я нашел во дворе. Теперь основной выход из квартиры был блокирован.

Спустившись во двор, я взял канистру с бензином, опустил в нее десяток гранат. Из каждой гранаты я выдернул чеки, а к кольцам привязал длинную веревку. Приставив лестницу, которая стояла неподалеку, к балкону квартиры, я уже через минуту был наверху. Стараясь не шуметь, положил канистру на балкон и бесшумно протолкнул её во внутрь комнаты. Арабы были в ловушке. Спустившись вниз, нашел удобную позицию и с силой дернул за веревку, привязанную к кольцам гранат. Быстро достал автомат с глушителем и приготовился к бою. Раздался страшный взрыв. Начался пожар в квартире. На балкон выскочил один из террористов и прыгнул вниз. Я не ожидал такой прыти от него. Араб быстро сориентировался и стал стрелять в нас с Анной. Первым же выстрелом он попал в цель.

Я всадил в террориста половину обоймы, но было уже поздно: Анна была мертва. Пожар в квартире разгорелся еще больше. Раздалось несколько сильных взрывов: взорвались их боезапасы. Крики в квартире смолкли, с арабами было покончено. Надо было бежать, поскольку послышались звуки сирен приближающихся автомобилей.

На следующее утро в телеке увидел репортаж о гибели двадцати террористов. На душе стало легче - я был в безопасности. День прошел в исследовании создавшейся ситуации и перевода всех банковских вкладов на новые счета. Уже к концу дня было очевидно, что теперь никакой араб не сможет определить, кому принадлежат все разыскиваемые деньги.

Со спокойной совестью, и с чувством выполненного долга, я сидел в ресторане МЕТРОПОЛЬ, пил мой любимый COURVISIE, думал о том, как же дальше сложится моя жизнь и с горечью вспоминал всех моих женщин, с которыми мне так было сладко в постели, и с которыми меня разлучила судьба - и Вита, и Светлана, и Анна…Снова стало очень грустно. пришлось выпить весь коньяк, чтобы немного стало бы легче на душе.

Вдруг раздался телефонный звонок. Приглушенный голос спросил как мое здоровье, все ли у меня в порядке, и еще кучу второстепенных вопросов, на которые я не отвечал, а вопрос следовал за вопросом. Затем шорохи, чей то шепот, и раздался голос Лизки. По её тембру я понял, что она ещё очень испугана. Лизка сказала что у них украли деньги, они сидят без копейки и она просит меня приехать…Я просто спросил кто это они и куда надо ехать. Лизка объяснила, что тогда в день бегства она забрала с собой всех своих двоюродных сестер, и они сейчас на Майорке, в городе Магалууф, в отеле Магалуф-парк в номере 234.

Я сказал, что если есть билеты, то я вылечу к ним сегодня же. Я понял, что Лизка немного успокоилась. Подозвав метрдотеля, я попросил узнать есть ли авиабилеты на Майорку. Через пять минут, руководимый метром, я уже заказал электронный билет на вылет. Еще через пять минут я мчался на такси в Домодедово. В моем загранпаспорте еще действительна была Шенгенская многоразовая виза, которую мне сделали еще при жизни Светланы и Виты.

Через пять часов полета я стоял в громадном аэропорту Пальма-ДЕ-Майорки, и по движущемся эскалатору направляся к выходу. Взяв такси, я через час уже стоял в холле Магалуф-Парк,и на reception заказал себе двухкомнатный сьюит . А вскоре я уже был в номере где жила Лиза. Вместе с ней их было пять девушек, четыре двоюродные сестры, которых Лизка забрала с собой, опасаясь мести арабов. Я их успокоил и сказал, что я все уладил с арабами в нашу пользу, и им больше нечего опасаться. Затем я заказал ужин в номер, причем постарался на всю катушку : помимо всевозможных ликеров, шампанского и коньяка, на столе у нас была икра, морепродукты, жаркое из седла козленка, фрукты и сладости. Девушки отъелись за те несколько дней голодной жизни, когда они остались без денег.

После нескольких рюмок коньяка, шампанского и ликера они развеселились, стали дурачиться и заигрывать со мной. Начали танцевать и я почувствовал какие у них у всех упругие груди. И как бы в шутку предложил девчонкам жить одной семьей. Девушки похихикали, пошептались, Лизка утвердительно кивнула головой. Затем девчонки сказали, что они все согласны жить со мной.

Я им предложил ввести очередность . Но девчонки смеясь сказали что лучше бы всем вместе спать со мной. Ну что ж, сказал я, вместе так вместе, если только все мы поместимся в одной постели. Но в моем номере на самом деле оказалась громадная кровать, в которой мы действительно смогли улечься вшестером. Опьяневшие девчонки игриво спросили, что с кого же я начну. Я начал ползать по их обнаженным телам, трогая их то за сосочки больших грудок, то за интимные места, проверяя, кто из них уже возбудился. Найдя самую влажную щелочку, я стал её ласкать языком.

Девчонка взвизгнула и стала громко стонать. Оставив её в покое, я перешел ко второй девушке, трогая первую рукой. Затем перешел к третьей, трогая первую и вторую руками. Пройдя всех девушек по кругу, я добился того, что все девчонки застонали чрезвычайно возбужденно. После нескольких таких кругов девушки стали кончать одновременно одна за другой . Через пятнадцать минут все девушки кончили и успокоенные лежали, счастливо улыбаясь, и медленно засыпая.

Одна Лизка продолжала призывно смотреть на меня , и я понял, что ночь любви только начинается. Лиза медленно перелезла через сестер, подползла ко мне ,спросила ,что не сержусь ли я на неё из-за сестер. Я только рассмеялся, обнял её, и потянул её на своего неудовлетворенного жеребца, который в предвкушении новой скачки встал на дыбы и гордо покачивал головой.