Стояла вторая половина августа. Висящее высоко в небе полуденное солнце уже не так жарко поливало землю своими лучами. Иногда оно пряталось ненадолго за плывущими по голубому полотну неба небольшими белыми облачками. Между ними, чуть слышно стрекоча мотором, неспешно скользил аэроплан. По мере того, как аэроплан удалялся, стрекот его мотора слышался вес тише и тише, пока совсем не затих. Внизу под облаками широко раскинулась Прииртышская степь, похожая на лоскутное одеяло, усеянная желтыми, черными, зелеными пятнами полей и перелесков, между которыми вились рыжие нити проселочных дорог. По одной из них полз, то взбираясь на пригорок натужно гудя мотором, то затихал, скользя вниз с его вершины, черный ЧТЗ, таща за собой громыхающую металлическими колесами большую колымагу, на которой высилась гора сосновых тесаных бревен.

На широком черном сидении трактора, крепко вцепившись в рычаги фрикционов, прилепилась фигура тракториста в легкой клетчатой рубашке, прилипшей от пота к спине. Фигура время от времени, надув щеки, смахивала катящиеся со лба по щекам и носу капельки пота. Трактор качало из стороны в сторону на ухабах грунтовой дороги, которую и дорогой – то можно было назвать условно.

После длинного отлого спуска дорога, довольно круто поднимаясь в гору, ныряла в густой лес, покрывавший зеленым пологом вершину и склоны горы. Трактор, было, убавил скорость, но подчиняясь утопленному до самого упора в пол акселератору газа, натужно взревел мотором и споро полез вверх. Разбитая колея, изображавшая дорогу, нырнула под полог зеленой листвы. Деревья стояли так близко к дороге, что их ветки и сучья касались фигуры тракториста, задевая иногда по лицу. Приходилось даже зажмуривать глаза. Вдруг один особенно большой сухой сук зацепился возле плеча за рубашку и по мере движения трактора стал отгибаться. Потом сорвался, качнулся назад, спружинил вперед и довольно ощутимо ударил тракториста по спине. Он вскинулся, поелозил недовольно плечами, как бы усмиряя боль от удара.

-«Мальчик, мальчик! А тебя как зовут?» - услышал Витька у себя над головой тонкий девчачий голос.

И враз все пропало: ухабистая проселочная дорога, зеленая листва деревьев; гора, сплошь поросшая густым лесом, превратилась в большую неизвестно, как и откуда появившуюся возле их огорода, кучу желтого песка, пропала колымага, груженная под завязку строительным лесом. А в руке у него вместо рычагов фрикциона оказался хитроумно отбитый по углам красный кирпич, что делало его, при известной доле фантазии, похожим на трудягу ЧТЗ.

Вместо всего этого Витька сбоку от себя увидел ступни ног со следами царапин, выглядывающие из - под подола незатейливого ситцевого платья коленки с черными пятнышками заживающих ссадин.

«Как тебя зовут» - снова услышал Витька, с трудом приходя в себя от такой метаморфозы.

Витька с недоверием глядел из–под лобья на фигуру некоторое время, соображая как ему отнестись к не прошеному вторжению. Потом нехотя произнес:

«Витька» – и сел на попку, скрестив ноги, скользнул взглядом по стоящей перед ним фигуре. Это была девочка лет пяти в несвежем ситцевом в горошек платьишке с прорехой сбоку. Подол платья едва дотягивался до коленок. Ее белокурые волосы доставали до плеч. Чуть сзади нее стояла еще одна в таком же незатейливом платьишке, спускавшимся ей значительно ниже колен, закрывая и коленки, и голени. Была она чуть ниже ростом первой, но такая же белокурая. Ее широко раскрытые пронзительно голубые глаза уставились на сидящего на земле Витьку.

- «А меня - Наташа» - произнесла первая девочка, и, махнув рукой в сторону своей подружки, добавила: «А ее - Галя».

Наташа присела на корточки перед Витькой. Подол платьишка натянулся и еще больше оголил худенькие девчоночьи бедра.

- «Давай играть вместе. Ты будешь «папа», а я «мама». Галя – дочка. Ты как – будто в МТС на тракторе будешь «работать», а я – на «ферме». Давай?»

Она быстро поднялась на ноги и, считая вопрос решенным положительно, занялась организацией игрового пространства. Подобрав валявшуюся палку, Наташа начала размечать площадку пред тыном (оградой из неотесанных березовых жердей):

- «Вот здесь у нас будет кухня» - попыталась она провести черту по ковру зеленой «конской» травы, получившей в просторечье такое название за свои упругие черешки и мелкие листочки, не поддающиеся вытаптыванию.

- «Здесь - зала. А здесь спать будем»

Отойдя немного в сторону, подобрав на ходу несколько камешков, добавила:

- «Здесь будет «колодец», а здесь «огород».

Витька недоумевал:

- «Ну, ладно, колодец. А «огород» - то зачем? Огород – вон он, за изгородью. Там всего полно». Но вслух не высказывал свои сомнения.

Наташа развивала между тем деятельность по «благоустройству» «дома»: «Тут – «печка», тут – стол, а тут шкаф» - чертила она палочкой по земле. Вдруг ей пришла в голову какая – то мысль и она решила превратить Витькин «ЧТЗ» в заурядную «печку». Но Витька этому воспротивился:

- «Не! Пойдем, там много кирпичей лежит. Я покажу».

Витька поднялся на ноги, повторил «Пойдем» и двинулся к забору МТС. Там за дощатым забором лежала большущая (по Витькиной оценке) куча кирпича. Витька уже не один раз пользовался этими «сокровищами». Подойдя к забору, Витька отодвинул знакомую ему, держащуюся на одном гвозде, доску и обернулся к Наташе: «Идем».

Он придержал отодвинутую доску, пока Наташа, а за ней и Галя не оказались на территории МТС. Там вблизи забора действительно лежала большая куча красного кирпича. Лежала она, судя по тут и там проросшим между кирпичами травинкам, уже давно.

Витька и Галя могли унести только по одному кирпичу, но для осуществления планов Наташи этого было мало, и поход к кирпичной куче пришлось повторить несколько раз.

Из принесенных кирпичей Наташа соорудила «печку», «стол» и даже в сторонке «колодец». Закончив с благоустройством, Наташа отправила Витьку на «работу». Витька с энтузиазмом взялся за прерванную «доставку материалов» на «стройку». Он старательно пыхтел, изображая работу тракторного мотора, преодолевающего крутой подъем в гору.

Сколько прошло времени, Витька сказать не мог. По крайней мере, он совершил уже три «поездки» на «станцию за «стройматериалами», когда Наташин голос прервал его занятие:

- «Витя! Давай, как - будто ты уже пришел домой с «работы» и будешь умываться у «колодца», а Галя будет тебе воду поливать».

Витя нехотя прервал свое тракторное пыхтение, подошел к «колодцу», возле которого с черепком, изображавшим «ведро», в руке, уже стояла Галя. Витька степенно стащил с себя рубашку, положил ее на траву. Затем, вытянув перед собой руки, подставил сложенные «ковшичком» ладошки под «воду», которую Галя «лила» из «ведра». Сначала он «умыл» лицо и шею, потом, нагнувшись еще ниже, скомандовал:

«Лей на спину».

Теперь Галя держала черепок, исполняющий роль «ведра», над спиной Витьки. Он же стал фыркать, тереть ладошками свою грудь. Потереть так же спину, у него не получилось, и он обратился к Гале:

«Потри спину».

Галя одной рукой стала водить по Витькиной спине.

«Ну, все. Спасибо» - произнес Витька, распрямляясь. Галя протянула руку, «подавая полотенце». Витька «взял» его и стал «вытираться».

Наташа хлопотала, накрывая на «стол». На шести уложенных в два рядка и изображавших обеденный «стол» кирпичах были разложены листья подорожника – «тарелки», рядом с которыми лежали обломки прутиков – «ложки». А в центре «стола» на большом зеленом листе лопуха громоздились помидоры, огурцы и стручки гороха.

«Витя. Ты садись сюда. А ты, Галя, сюда, а я – здесь» - распределила Наташа места за «столом».

Витька уселся бочком к «столу» на отведенное ему место.

Наташа, продолжая играть руководящую роль, стала раскладывать по «тарелкам» еду. Объясняя по ходу дела:

«Это жареное мясо» - изрекла она, положив на листья подорожника, помидоры. Потом добавила к ним огурцы и пару стручков гороха – «Это как – будто жареная картошка».

Витька и Галя принялись за еду. Никогда еще Витька не ел такой вкусной жареной картошки и такого вкусного жареного мяса.

Потом Наташа объявила:

«Ну, вот. Теперь спать надо. Галя спать будет тут» - Наташа отошла чуть в сторонку и показала, где будет «спать» Галя.

«А мы с тобой будем спать здесь» - перешла Наташа на другую сторону от «стола» ближе к забору и легла на траву.

«Иди сюда. Ложись» - похлопав ладошкой по траве рядом с собой, позвала она Витьку.

Витька лег рядом с Наташей. Она повернулась на спину:

«Ты меня потрогай здесь, потом тут и вот тут» - инструктировала Наташа Витьку. Ладошка ее последовательно легла на то место чуть ниже шеи, где у девушек и женщин топорщатся блузки и платья и которое так привлекает их сверстников противоположного пола. Потом ладошка переместилась на середину туловища, примерно в район пупка, и при словах «…и вот тут» ладошка оказалась внизу живота между слегка раздвинутых ножек Наташи, от чего материя платья на животике натянулась, подол его тоже подался от коленок, обнажив часть бедер.

Витька повернулся на бок, и маленькая его ладошка легла на грудь Наташи. Он слегка прижал ее к Наташиному телу, а потом повел к животу. Сквозь тонкую материю платья Витькина ладошка ощущала легкую прохладу кожи. Задержавшись на секунду на Наташином пупке, Витька двинул ладошку дальше к низу живота. Ладошка нырнула между Наташиных ног. С удивлением Витька не обнаружил между Наташиных ног той самой штучки с мешочком, что висела у него самого и болталась (он это видел в бане) более значительных размеров у брата и папы. Он подумал, что штучка эта у Наташи располагается несколько ниже, чем у него и, продвинув ладошку дальше, попытался нащупать Наташину пипиську. Должна же она быть у нее. Без нее же, ну ни как нельзя. Но нет! И там тоже ничего похожего на Витькину писечку не было. Вместо этого средний палец его ладошки сквозь материю платья нащупал расселину, в которую Витька любопытства ради, попытался углубить свой палец.

Но тут раздался звонкий шлепок по его руке, и Наташа довольно громко, но совсем беззлобно зашипела:

«Ты что! Перестань! Дети еще не спят».

Витька отдернул руку и сел. На глаза его стали навертываться слезы обиды, весь его вид показывал недоумение: «Как же так! Сама говорила! А сама дерется!»

Наташа тоже села:

«Ты что? Мамка всегда так говорит, когда дядя Коля к нам ночевать приходит. Мы же играем, это же по - нарошку».

Слезы теперь ручьем хлынули из Витькиных глаз. Обида несправедливости душила его. Он даже отвернулся от обидчицы. На руке его краснел след Наташиной ладошки.

Наташа приподнялась и на коленках переползла к Витьке.

«Ну что, ты! Не обижайся. Мы ведь играем» - уговаривала она Витьку. Одной рукой Наташа обняла Витьку за шею и притянула его голову к себе, а другой рукой она прихватила подол платьишка и стала вытирать Витькины слезы. Оголились ее коленки, бедра и даже низ живота. Трусиков на ней не было, поэтому Витька с удивлением увидел, что там, между ног нет ничего похожего на то, что есть у него, Витьки. Вместо этого виднелся бугорок, разделенный надвое щелкой, уходящей куда – то вниз. От открывшейся картины у него даже слезы прекратили литься из глаз. Теперь он с интересом вглядывался между ног Наташи: вверху бугорка виднелось небольшое почти круглой формы углубление как – будто это был родничок. А от него вниз уходила расселинка, вроде будто бежал ручеек.

«Ну ладно, ладно» - говорила Наташа, продолжая тереть своим подолом Витькины щеки. В голосе ее уже теперь пробивались повелительные нотки. Витька успокаивался.

«Витя! Витя! Домой!» - раздался от дома бабушкин голос. Витька вскочил, вырываясь из Наташиных рук, и побежал к дому. Играть все равно уже не хотелось.

На следующий день Витька после завтрака снова отправился к той же куче песка. И только он отыскал брошенный вчера отколотый кирпич, изображавший трактор ЧТЗ, как увидел бегущих к нему Наташу и Галю.

«Витя! Здравствуй! Давай опять играть. Как вчера» - обратилась к нему Наташа, присев рядом на корточки.

Витькина вчерашняя обида уже прошла, забылась. Да и играть в компании гораздо веселей. Он молча кивнул головой в знак согласия. И снова Витька «возил» со «станции» материалы для строительства «поселка», Наташа с Галей хлопотали на «ферме», а потом и по «дому», готовя «обед». Снова Витька «умывался» у «колодца» после «работы». День катился уже к вечеру, когда бабушкин голос вернул Витьку к действительности. Довольный прошедшим днем, Витька помчался к дому. На кухне вкусно пахло жареными чебачками, которые Витька очень даже уважал. Сидя на коленях у бабушки, он терпеливо ждал, когда она выберет косточки, и Витька примется уплетать за обе щеки. Мама и папа о чем - то тихо беседовали, брат сосредоточенно был занят своей тарелкой.

Витька обвел всех взглядом и громко заявил:

«Я женюсь!!».

Возглас его был услышан всеми. На кухне сначала воцарилась тишина, а потом папа переспросил:

«Женишься? На ком?»

«На Наташе!» - с гордостью выпалил Витька.

Тишина взорвалась хохотом……

Прошло двадцать лет. Прокатилась над страной жестокая война. Прошли годы восстановления разрухи. Улетел в космос первый Спутник.

В учебном классе дизельного отделения стартовой команды, той самой, что запускала тот самый Спутник, взорвавший мир, сидел за столом молодой лейтенант в новеньком, еще не обмятом кителе с топорщащимися блестящими золотыми погонами. Перед ним сидело двадцать с лишним солдат в уже видавших виды гимнастерках и с интересом наблюдали за ним.

Перед лейтенантом лежала небольшая тетрадка. Лейтенант вытащил из кармана кителя авторучку, снял колпачок и обратился к сидевшему за первым столом солдату:

« Расскажите вкратце о себе: фамилия, имя, год рождения, откуда призывались».

Солдат поднялся и стал рассказывать. Лейтенант записывал в тетрадке. Посадив его, лейтенант обратился к его соседу. Один за другим поднимались солдаты и рассказывали о себе.

Поднялся очередной невысокого роста солдат: «Ивин Владимир Николаевич. Родился и призывался из поселка Лузино, Ульяновского района Омской области…».

«Как! Из Лузино!?» - прервал его удивленный возглас лейтенанта. Забыв обо всем, он начал расспрашивать Владимира. Встал из – за стола, подошел к висящей на стене доске, мелом стал рисовать план Лузино – где был их дом, где контора совхоза, директором которого работал в то время его отец, где стояла школа, и где был детский сад.

«Так наш дом рядом с вашим до сих пор стоит. Отец в МТС трактористом работает».

Чуть позже, сидя в курилке с Ивиными (их оказалось двое Владимир и Иван - близнецы), Виктор вспоминал свою жизнь в Лузино. Вспомнил он и двух девочек Наташу и Галю.

«Так это наши сестры. Наташа в Омске в обкоме комсомола работает, а Галя в Лузино на ферме трудится».

Странная это вещь – человеческая память. Где – то в глубинах ее таятся ТАКИЕ! подробности давних событий!

(Понравилось? Читайте Ступеньку 2)