Я лежу на мягком светло-коричневом диване и смотрю на мужа, застёгивающего манжеты своей элегантной белой рубашки на запонки. Рубашка пока расстёгнута, и я вижу его волосатую грудь. Поднимаю взгляд выше — аристократичные губы плотно, решительно сжаты, холодный строгий взгляд зелёных глаз из-под длинных ресниц, волосы растрепались.

Оглушительная тишина стоит в доме. За окном серый осенний день. Дети в школе. На меня бесстрастно смотрят круглые тёмные "глаза" в деревянном узоре потолка библиотеки. Промежность и живот болят. Я чувствую, как из влагалища вытекает сперма. Как он умеет своим среднего размера членом, если нужно, причинять такую боль? Но наказание заслуженное, этого я не могу не признать…

— Я тебе сколько раз говорил — прикуси свой острый язык?

— Я не виновата, что это правда. Разве я такое для того говорю, чтобы тебя обидеть? Я тебя люблю — вот и говорю тебе правду! Лучше было бы, если бы я лизала тебе задницу, как твоя бывшая жена и её родственнички, врала бы, что люблю тебя, ради денег, а сама не любила? Я тебе всё это наедине сказала, а не при людях!

— Мне сейчас плевать!!! Пойдём! — муж тащит меня за локоть в первую попавшуюся комнату — библиотеку. У меня нет сил сопротивляться его сильному, мускулистому телу. Да и не хочу.

Дверь с грохотом распахивается — и тут же захлопывается, и замок защёлкивается: вдруг явятся из школы дети.

Я лечу на диван.

Муж расстёгивает манжеты и закатывает рукава, расстёгивает рубашку и брюки и извлекает из трусов свой не такой уж и большой, но и не маленький, уже вставший, член.

Не дав мне опомниться, стремительно и решительно встаёт на колени на диван, и член оказывается у моего лица.

— Открой рот!

Я раскрываю рот, и он с размаху засовывает мне в глотку свой член. Толчки. Дышать трудновато. Он имеет меня в рот жёстко, методично. Хватает за волосы и насаживает меня на свой разгорячённый "агрегат". Вынимает стоящий колом, крепкий, затвердевший, как камень, горячий член.

— Делай минет!

Я стараюсь, как девчонка. Лижу, сосу, ласкаю руками его милую писечку вместе с яйцами. Он начинает тяжело дышать — и, как всегда, молча выстреливает мне в рот солоноватой спермой. Вкусный мой! Мой самый любимый леденец! Я целую его неопавший член, подняв взгляд.

Неумолимый Виталий жёстко смотрит мне в глаза.

— Ложись и раздвигай ноги!

Я снимаю мокрые трусы и покорно ложусь ногами к окну, вытянув руки вдоль туловища и раздвинув ноги, как буква Y.

Виталий ложится на меня. Его член касается моей отчаянно мокрой вздувшейся писечки, и на лице Виталика появляется довольная хитрая ухмылка. Я на пару мгновений смущённо прикрываю глаза под его пронизывающим, всё понимающим взглядом. Начинается. Член Виталика резко входит в меня. Толчок. Ещё. Муж откровенно жестоко трахает меня, так, чтобы мне было больно. Мне и правда больно, но я покорно молчу, разве что мои глаза выдают, что мне больно — недаром Виталий смотрит мне в глаза, и я вижу в его взгляде торжество.

Мне больно, но наслаждение накатывает на меня. Быстро, поршнем ходит внутри меня любимый член, нарочито как придётся, чтобы причинять боль, слышатся шлепки яиц по моей промежности… Ноги сводит, сводит влагалище, тело изгибается, глаза закатываются, стон исходит из меня сам собой. Муж, как всегда, молча, воткнувшись до упора между моими бёдрами, спускает в меня сперму.

Небольшая передышка.

Виталий смотрит на меня.

Его палец оказывается на моём клиторе. Играет им, иногда пальцы больно сжимают клитор, ласкают вульву, муж запускает пальцы во влагалище. Я начинаю сходить с ума. Боже, как хорошо! Стон опять сам собой вырывается из меня, спазм сводит влагалище. Хорошо!

Опять передышка.

Муж опять ласкает мои интимные складочки, тяжело дыша. Меня опять накрывает оргазм. Я уже хочу пúсать.

Но отпроситься нельзя. Наказание надо выдержать до конца.

Лаская мою писечку пальцами, Виталий, конечно, возбудился. Его член опять, как каменный.

Он загоняет его в меня до упора — и опять жестоко ебёт меня, просто избивает моё нутро своим твёрдым членом. Хочется писать. Больно. Наконец, член входит в меня до упора — и в меня изливается сперма.

Экзекуция закончена.

Виталий встаёт, неспеша натягивает трусы, застёгивает брюки, потом раскатывает рукава и застёгивает манжеты на запонки…

Начинает застёгивать рубашку.

Мой красавец. Как я люблю его!

Лёгкая улыбка появляется на моих губах.

Он замечает и её, и мой нежный взгляд.

— Почисти зубы, умойся — и принеси мне газировки, — командует мой господин.

— Какой? — тихо спрашиваю я, берясь за свои трусы.

— Грушевой, — отрезает муж.

Грушевая — его любимая. Я натягиваю трусы, более-менее привожу себя в порядок — вдруг дети увидят, — и плетусь в ванную, пописать, почистить зубы и умыться. Болит между ног, их с трудом можно свести, болит внутри. Писаю, чищу зубы, умываюсь. Ползу в кухню. Делаю стакан грушевой газировки и несу в библиотеку.

Мой строгий красавец сидит в кресле с философски-аристократично-неприступным видом. Словно сделав одолжение, берёт стакан и начинает потягивать газировку, не глядя на меня.

— Я тебя люблю, — улыбнувшись, тихо произношу я.

Виталий косится на меня.

— Ты мой родной, — снова улыбаюсь я.

Муж снова косится на меня, но его взгляд уже теплее.

Я опускаюсь перед ним на колени и, улыбаясь, кладу ему на колени голову.

Рука нежно опускается на мои волосы. Так хорошо! Я словно маленькая девочка, которую папа гладит по голове!

— Светик. Светоч мой, — нежный голос ласкает мою душу.

Я целую его руку.

С наслаждением втягиваю в себя аромат выделанной кожи, уда, табака и пачулей.

Муж ставит стакан на столик и поднимает меня к себе на колени.

— Всё равно тебя не исправить, правдорубка, — улыбается он. — Придётся регулярно ебать до боли, пока сил хватит.

Я улыбаюсь, с нежностью глядя ему в глаза, и целую его. Вкус грушевой газировки остаётся у меня во рту…



**************



Мы неспеша выходим на улицу и пешком направляемся домой — здесь недалеко. У меня в сумочке — рецепты на прописанные доктором препараты. Живот уже тяжёлый, и мне не очень удобно идти, но надо подышать свежим воздухом, и я опираюсь на руку Виталечки, чуть отклонившись назад и немного переваливаясь. Муж заботливо посматривает на меня, и в его взгляде заметна гордость собой. Ещё бы. Пусть мы хорошо выглядим, но мне уже сорок пять, ему — сорок три. Наш ребёнок, как показали все анализы, родится здоровым. Наказание удалось на славу :) !