Сидишь так, думаешь ни о чём. А о чём думать-то? Весна, природа, всё радуется. И ты радуешься весне. Всё же после зимы приятно погреть на солнышке косточки старые. А какие же ещё? Вот уж и сорок минуло. Жизнь перед глазами пробегает, пролетает. Что-то вспоминается с радостью, что-то с грустью. Вот, к примеру, женщины, что прошли через мою жизнь, оставив в ней свой след. Кого-то помнишь как сейчас. Кто-то вспоминается смутным образом. А кого-то и по имени не припомнить. А в своё время каждая из них что-то да и значила. Не те, с которыми были, можно сказать, разовые контакты. Хотя и они тоже помнятся. Потому что именно с ними связаны самые яркие моменты в жизни. Может быть как раз потому, что это были встречи-вспышки, встречи-взрывы. А с теми, с кем поддерживались более-менее длительные отношения, тоже вспоминаются именно яркие моменты. Разве будешь помнить, что такого-то числа вы с ней лапшу ели?

Помню самую первую свою женщину, с которой потерял свою невинность. Это была подруга двоюродного брата. Давно это было, меня ещё и на срочную не призвали. Они встречались, собирались пожениться, что в конце концов и сделали. А тут Витька что-то с ней поссорился. Мы как раз отдыхали на озере. Придурок, так чё. Распсиховался, разорался, толкнул её, сел на свой мотоцикл и только пыль взвихрилась. Даже палатку свою не собрал толком. Мы с ней и остались. Имя вам её без разницы. Ну, для удобства, пусть будет Вера. Или Варя. Нет, Варя лучше.

Она как раз под Варю больше подходит. Коса русая чуть ли не до ягодиц. Это тогда. Сейчас уже короткая стрижка по моде. Лицо красивое, глаза в половину лица. И ротик с красивыми губами. А смеётся, так на щеках ямочки. Про фигуру и говорить нечего. В восемнадцать лет дурнушек не бывает. Она от обиды ревёт, я вокруг бегаю, успокаиваю. Она ревёт ещё больше. Мы бы тоже уехали, да куда на одиночный мотоцикл всё барахло взгромоздить? Именно, что некуда. Ну да успокоилась. Дело к вечеру. Продуктов набрали на троих, да утром должны были ещё люди подъехать. Стали кашеварить. Есть-то охота, даже если и психуешь на кого-то. Поели. Я купаться пошёл. Вечером вода самая хорошая.

Недаром говорят, что парное молоко. В те времена такого понятия, как сменные плавки для купания и не было. Что на задницу натянул, в том и купаешься. бабы так в трикотажных трусах и обычных лифчиках. Девчата помоложе ещё купальники носили сатиновые. Варя у палатки осталась, я в воду полез. Трусы мочить не хотелось. Спать ещё. А как спать в мокрых? Вот и снял их, на куст повесил да и в воду залез. Накупался, надо выходить, а тут Варьку на берег принесло. Это сейчас бы я без раздумий вышел. Хочет - пусть смотрит. Нет, так пусть отвернётся. А тогда молодой был, стеснительный. Вот я ей и шумлю

- Варь, ты чего пришла?

- Ты ушёл, одной страшно. Вот и пришла.

- Варь, ты отвернись, я вылезу.

- Так вылазь.

А как ей сказать, что я без трусов. Вроде как совестно. Не дотумкал, что Варька прекрасно те трусы на кусту видит и просто мне душу травит.

- Варь, ну ты уйди. Или отвернись.

Она сделала вид, что до неё дошло. Взяла в руки трусы, мне показывает

- Ты про это? А если я их с собой заберу?

- Варька! - Взревел дурниной. - Утоплю!

Та плечиками пожала, хмыкнула

- И как ты голышом за мной бегать будешь?

- Варь, миленькая, ну пожалуйста. Ну что хочешь.

- Стесняешься? А если я к тебе приду? Разденусь до гола и приду.

Замер. Это чтобы девка сама разделась. Да ни в жисть.

- Ты чё, правда? А не застесняешься? Я же мужик!

Варька засмеялась.

- Да какой ты мужик. Мужичок с ноготок, вот ты кто. Ты хоть с девками целовался, чтобы стесняться тебя?

Какая связь между поцелуями и стеснением, так и не понял. А Варька снимает кофту, трико, следом, отвернувшись, лифчик. Всё это на куст развешивает.

- Отвернись! И не подглядывай!

Сама-то поверила в то, что сказала? Как это не подглядывать? А где я ещё девку голую увижу? Сделал вид, что отвернулся. Варя трусы с себя стянула, тоже на куст повесила, в воду пошла. Уже темнело, но не настолько, чтобы не разглядеть ладного тела, мячики грудей с тёмными сосками, треугольник волос внизу. Да она ещё в воду заходит, как большинство баб: вначале пробует воду ногой, потом забредёт по колено и брызжет на себя, под титьками проведёт обязательно, выше пояса зайдёт и с визгом присядет. И это при любой температуре воды. А уж потом плавает, ныряет и вообще резвится. Варьке купаться можно, а вот нырять нельзя.

Она косу на голове короной свернула,старается не намочить. Где сушить такую красоту. Я даже брызгаться на неё не стал. Поплавали, покурялись. В смысле я. Выходить пора. Варя впереди идёт. Специально вперёд пустил, на задницу её любуюсь. Идёт, ягодицы играют. Шла да и споткнулась. Начала падать. Мигом догнал и подхватил. Да так удачно подхватил. За самые титьки. И замерли оба. Она задом ко мне стоит. А я её к себе прижимаю. И чую, что кое-что, не будем уточнять, в попу её упираться начинает. И она это чует. дёрнулась

- Пусти!

Так мне не жалко, иди. А она шаг шагнула и снова поскользнулась. Вот поди ж ты, какое дно именно для неё коварное. Снова спас от утопления. Ну и что, что мелко? Люди, говорят, в стакане тонут. Сызнова прижал, теперь уже смелее.

- Ну не надо, - жалобно так, а сама задом прижимается, трётся, - отпусти.

- Упадёшь. На берег выведу и отпущу.

А на берегу так быстро всё произошло. развернулась, руки мне на шею закинула и губы подставила. Чего иного, а целоваться научился. Сестра с подругами на мне тренировки проводили. Так и стоим, целуемся, обнимаемся, гладимся. Варя, будто у неё разом ноги ослабели, начала приседать и меня к земле потянула. Легла на травку, меня на себя тянет. А я ни в зуб ногой, что с бабой делать. Она, видать, поняла. Шепчет

- У тебя первый раз?

Согласно кивнул головой. Во рту всё пересохло и голос вдруг пропал. Она вновь шепчет

- Расслабься. Я сама вс сделаю.

И сделала. Я ведь просто не мог сдержаться и быстро кончил. Она всё поняла правильно, не сказала ничего обидного, ласково что-то шептала, гладила, целовала и вскоре добилась своего. И я отдал все свои нерастраченные силы. Много. Тут, на берегу пару раз, не считая быстрого окончания. Потом, когда искупались и в палатку влезли, ещё три. И утром пораньше ещё два. И никакого упадка сил, только радость, лёгкость в теле и чувство влюблённости во весь мир.

Перед обедом успели искупаться. Голышом, естественно. И полежать. Оделись, начали варить кашу с тушёнкой. Видим, в нашу строну кто-то едет. Пыль на дороге издалека видать. Варя говорит

- Ну вот и кончилось наше приключение. Ты меня помнить будешь?

- Буду.

- Я рада, что стала твоей первой женщиной. Можешь брату рассказать.

- Нет.

- Иди ко мне, я тебя поцелую.

Приехал Витька, дядя Митя, его отец, Петька, ещё наш двоюродный брат. Аж три мотоцикла пригнали. Витьке видать навешали люлей за то, что он нас бросил. Он, гад, даже ружьё с собой увёз. Варька захлюпала носом, сказала, что ни минуты здесь не останется. Витька даже на коленях стоял, вымаливая прощение. Бразильский сериал. Закончилось тем, что дядя Митя с Петькой остались, отправив Витьку с Варей домой. Раз уж приехали, а тут водка, которую мы с Варей и не распечатывали, тут удочки и жратвы до хренища, так чего продукты с водкой назад везти. Я им рассказал, как мы с Варей всю ночь костёр жгли от зверей, как тряслись в палатке, обнявшись и материли Витьку. Они надо мной поржали, налили стопку от нервов, успокоили, сказав, что никаких зверей здесь отродясь не бывало крупнее зайцев да ёжиков. Ну да и ладно.

А первая моя женщина Варя, выйдя замуж за Витьку, иногда вспоминала наше приключение и мы переживали его изнава, на практике. Только ни Витьке, ни моей жене о том знать не обязательно.