Это было в сентябре 1991–го года.

Мне исполнилось 24 года, маме 43. Выглядела она моложе своих лет. В молодости мама занималась художественной гимнастикой, была мастером спорта, но затем, что называется, выскочила замуж, тренировки забросила, но поддерживала себя в форме.

После развода с отцом в конце 1979–го года, ей ни с кем так и не удалось выстроить отношений. Не могу сказать, что она не искала нового спутника жизни, но все её романы заканчивались едва начавшись. Характер у неё был взрывной и совершенно непредсказуемый. Из няшки в стерву и из стервы в няшку она превращалась меньше чем за минуту. Такое никто не выдерживал. Дать она могла либо сразу, либо никогда. Я знал нескольких мужчин, которые годами подбивали к ней клинья, но без всякого успеха, и в то же время она могла привести в свою постель того, с кем познакомилась всего несколько часов назад. Могла кого угодно обвинить в безнравственности, а потом сама сделать то, в чём обвиняла других.

Один раз она даже выступила в качестве проститутки. (Один ли?) Во всяком случае, этот эпизод для меня являлся доказанным. В июне 1991–го года она купила шифоновое платье. Понятное дело, что оно просвечивалось насквозь. Она в нём средь бела дня вышла на улицу, чем, разумеется, привлекла всеобщее внимание. Приходит и говорит: «Там один парень очень хочет со мной близко познакомиться. Он стоит у подъезда. Сказал, что я ему очень понравилась, стал деньги из бумажника доставать. Я попросила его подождать…»

«А мне что делать?» — удивленно спросил я.

«Позови его. Только побудь в квартире, пока мы не закончим. Мало ли что» .

Спускаясь по лестнице, я пребывал в растерянности. Мне, конечно, было понятно, для чего она его приглашает, но чтоб это было столь откровенно, не стесняясь меня…

У подъезда действительно стоял парень лет тридцати, высокий, светловолосый. Я пригласил его и проводил в мамину комнату. И когда открыл дверь, то рассеялись мои последние сомнения. Мама стояла в туфлях на высоком каблуке и абсолютно голая.

У них это дело продолжалось чуть больше двух часов. Я не выходил с кухни. Никаких стонов и скрипов не слышал, но, безусловно понимал, что там происходит.

Когда тот парень ушёл, мама долго не выходила из своей комнаты, а потом, виновато опустив глаза, попросила не осуждать её, потому что мужчины не всегда могут понять женщин.

В целом картина её взаимоотношений с мужчинами выглядела следующим образом: в количественном плане было вроде немало, но после нескольких ночей наступали длительные перерывы. Большую часть времени она проводила в состоянии недотраха, что отражалось на её характере (понятно дело, что в худшую сторону).

Впервые интерес ко мне как к мужчине она проявила, когда мне было 18 лет. Я, конечно, этого не понял, но мне понравилось. Мы отдыхали на турбазе в предгорье. Она лежала на кровати, а потом включила магнитофон «Весна 202» и решила потанцевать передо мной в нижнем белье. На ней были прозрачные трусики, и сквозь них была отчетливо видна её густо заросшая киска. Я разглядывал её почти в упор, и довольно сильно возбудился, а ночью она в этих самых трусиках легла ко мне в постель, сказав, что ей холодно. Между нами тогда ничего не произошло. Я даже стеснялся того, что она лежит рядом, а у меня стоит колом.

Летом она часто ходила по дому в одном нижнем белье, но я старался сдерживать эмоции. Мог сделать комплимент, но не более того.

В сентябре 1991–го года я как-то пришёл из университета и джинсами сильно натёр кожу в паху. Она была красной, просто пылала. В аптеке я купил мазь, наложил её на больные места и попросил маму не входить ко мне в комнату, поскольку снял с себя всю одежду. Она действительно не входила, а я поставил кассету в недавно купленный музыкальный центр «Радиотехника» и стал слушать. Наушников у меня не было, но звук был негромким и явно никому мешать не мог.

Времени было около часа ночи. Мама, видимо, встала в туалет, но, увидев через матовое стекло в двери свет, и услышав тихое звучание музыки, зашла и закатила скандал. Ей было глубоко наплевать на то, что мне 24 года и что я уже отслужил в армии. Зашла и начала громко возмущаться. На ней была только едва прикрывавшая бёдра полупрозрачная комбинация, а я вообще сидел голым.

Она ожидала, что я извинюсь и немедленно лягу спать, но её бесцеремонный приход меня возмутил. Я подошёл к ней и резким движением задрал комбинацию ей на голову. Она попыталась сопротивляться и возмущаться, даже отбиваться, но я крепко прижал её к стене и начал сковывать её движения. В конце концов, плотно прижался к ней, и тут она как завопит: «Ты что делаешь с родной матерью?»

Не знаю как, но мой подскочивший член по самые яйца одним движением вошёл в её щель. Ни до, ни после у меня с женщинами такого не было. Член сам нашёл, куда входить и выходить не собирался.

Сознание уступило место инстинкту. Я повалил её на пол и начал трахать. Она вздыхала, всё время повторяла слово «Нет», но сопротивлялась слабо и только для вида.

Меньше чем через минуту я в неё кончил, и она сразу же убежала в ванную.

Впоследствии мы этот эпизод никогда с ней не обсуждали, делая вид, что ничего такого и не было. Моей любовницей она не стала, да и не пыталась. С моей стороны тоже не было попыток овладеть ей ещё раз. Тем не менее, ощущения от того секса остались на всю жизнь. Это было что-то запредельное как по эмоциям, так и по ощущениям. Фактически я её изнасиловал, но как же это было здорово. Незабываемо и страстно!