Я отдыхал на даче, и каждый день ходил рисовать, и писать акварелью, на природу, иногда прямо в деревне, а порой очень далеко.

Уже три дня я писал этюд, и все не мог закончить, хоть размер был совсем небольшой. Мне повезло, наверное, что я решил и в четвертый день снова пойти на берег озера, повозиться ещё немного со своей неудачной акварелью.

Солнце жарило немилосердно, и я разделся вплоть до шортов, подставляя под его лучи загорелую спину. Работа двигалась вперед, и через час можно было бы уходить, но у меня появилась причина остаться на берегу: если раньше пляж был почти всегда пуст, то сегодня пришла купаться девочка, причем девочка симпатичная, и я исподтишка любовался ею.

Совсем еще юная - лет 13, максимум 15, с длинными, прямыми русыми волосами, собранными в хвостик, она увлеченно плескалась на мелкоте, ныряла, лежала на воде на спинке. Это было особенно красиво: над гладким зеркалом воды поднимались налитые, округлые холмики грудей, обтянутые тонкой тканью раздельного купальника, стройный животик с мокрой ямочкой пупка заканчивался выпуклым лобком, немного пухленькие ножки она расслабленно раскинула на поверхности воды, и отдыхала, чуть шевеля кончиками пальцев рук и ног, широкая, гладкая озерная зыбь играла с ее мягкими волосами, накатывала на живот и плескалась между ног, то скрывала, то вновь обнажала лодыжки ног, запястья, длинную стройную шейку, переходящую в овальную, мягкую линию ее личика. Я рассматривал ее черты, высокий лоб, вздернутый острый носик, округлый овал лица и шейку и приоткрытые губки, и большие глаза, широко открытые...

Увлекшись разглядыванием, не заметил, как девочка в свою очередь, повернув голову, внимательно смотрит на меня. Сильным движением всего тела она изогнулась, нырнула, вытянувшись стрункой, кувыркнулась под водой, грациозно поднялась, вся мокрая, блестящая, и, довольная произведенным впечатлением, пошла прямо ко мне. Девочка смотрела мне прямо в глаза и слегка улыбалась уголками губ, но я, не смущаясь ничуть, не отводил взгляда, продолжая увлеченно рассматривать ее красивое юное тело. Мне было нетрудно удерживать взгляд, хоть я и не наглый от природы.

Просто иногда люблю испытывать стойкость и уверенность в себе незнакомых людей, причем обычно они не выдерживали и отворачивались, если же мне попадался вспыльчивый человек, я всегда спасался своей профессией: художнику можно нескромно рассматривать других людей, как возможную натуру. Вот и сейчас я уставился на золотистый пушок, выбивающийся из-за краешка узеньких плавок, изящную линию дельты венеры, плавный женственный изгиб бедра, с улыбкой следил, как она старается втянуть животик и шагнуть, как можно изящней опустив ножку между камышинок. Первой сдалась она, скромно опустив взгляд, но улыбка, ставшая куда заметней, придала ей вид хитрой лисички. Прикусив губку, девочка подошла и первой заговорила со мною:

- Можно посмотреть?

- Ну конечно, можно. Уже все.

- А красиво. А вы только природу рисуете?

- Не только. Портреты, натюрморты, все рисую. Это ведь тоже природа, и тоже красивая, особенно, если красивый человек встретится... - и посмотрел на нее прямо, давая понять, кого имею в виду.

- А меня, например, нарисовали бы?

- Почему бы и нет? Только для этого нужно время, попозировать придется, и не один день.

- На солнце жарко. Я совсем зажарюсь, как рыба на сковороде.

- Выйдет жареная русалка. Ну, я же не садист, будешь купаться. Ты любишь плавать, наверное? Ты даже на мелкоте пластична, как дельфин.

Я постелил ей прямо на мягкой траве свою майку, усадил, коснувшись ненароком предплечья, попросил распустить волосы...

- Пока они мокрые, пусть высохнут, будет очень красиво. Мы их вот так перекинем на плечо...

Я слегка провел по плечу, мокрому, но горячему, укладывая тяжелую волну русых волос. Губы ее, мягкие и чувственные, чуть приоткрыты, были такими манящими, влажно блестели, а глаза, светло-серые, улыбались, просто сводили меня с ума.

- А как тебя звать? И давай на ты, я ведь ненамного старше, тоже ведь еще учусь, хоть и в институте...

- Меня Таней зовут, а тебя?

- Я Дима. А ты подними немного голову, вот так, чтобы шейка была видна, красивая, изящная. И еще чуть наклони, и взгляни на меня, пожалуйста...

- А я правда красивая?

- Ты просто чудо.

- Чудо-юдо?

- ...Рыба-кит... Ты, конечно, рыбка, но даже русалкой быть не следует. Помнишь, как ей было больно ходить?

- По лезвию ножа...

- Ты лучше человеком оставайся. Красивой девочкой.

- А скажи... Я наверно толстая, да?

- Вот еще придумала! Ты же не хочешь вешалкой ходячей работать? Ты стройная, высокая, фигуристая, женственная, еще год-другой - и невеста на выданье будешь.

- Нет, мне бы еще похудеть. Животик вот есть.

- А мне вот твой животик нравится. Мягкий, красивый, я вообще считаю, что животик - очень притягательная часть девушки. Сейчас мода такая, все ходят в коротких топиках, маечках, и это так волнует...

- Нескромные мысли рождает?

- И не говори. Разные мечтания...

- Может, мне одеться? Чтобы не совращать тебя...

- Нет, не надо. Меня непросто совратить. Я только на вид - весь в рисование погружен, а на самом деле о тебе только и думаю, и одежда тут ни при чем, твоих одних глаз хватит, чтобы с ума свести. Только ты еще маленькая, поэтому позируй спокойно и не боись.

- Я не маленькая...

Танюша изящно прогнулась, и я не попросил ее замереть и не двигаться. Она сорвала травинку и стала водить мне по щиколотке, голени, щекотать и гладить, и я забылся совсем. Отложил планшет и краски, хищно подполз к Тане и опрокинул ее на спину.

Танечка удивленно вздохнула, ойкнула и уперлась ладонью мне в плечо, но другая ее рука легла на талию, несмело, осторожно, но мне хватило этого и я распластал ее на мягкой траве, прижавшись щекой к животику.

Но я не собирался на этом останавливаться, я хотел ее всю. Провел ладонью вверх, приподнял чашечку верха купальника, и, не обращая внимания на слабое сопротивление, стянул весь лифчик, обнажив упругие девичьи груди.

Они были у Танюши просто восхитительны: упругие, молочно-белые, совсем незагорелые, остренькие, с выступающим светло-розовым ореолом, увенчанным крупной бусинкой...

Я просто набросился на мою девочку, груди уютно легли в ладони, соски вместе с ореолами, нежно-сладкие сосочки от ласк губ, языка, наливались, напрягались прямо у меня во рту.

Танечка пыталась оттолкнуть меня или выбраться, она растерялась и испугалась, но в то же время была возбуждена, а я не собирался останавливаться.

Я впился в ее губки, продолжая гладить и ласкать груди, бедром прижался Танюше между ног - она была горячей и влажной...

- Не надо, что ты делаешь? Оставь меня, не трогай, пожалуйста, я еще не могу...

Я забрался под резинку ее трусиков, накрыл ладонью пушистый холмик лобка, нежно провел кончиками пальцев по губкам, развел лепестки, погружаясь в горячую влагу, начал скользить вдоль, чуть погружаясь кончиками пальцев в раскрытую щелку.

- тише, Танечка, не плачь, я тебя не обижу. Я тебя просто съем сейчас. Заласкаю всю-всю, выпью тебя, моя сладкая, моя вкусная, дай мне себя попробовать?..

Я спустился вниз, отодвинул в сторону трусики и жадно припал к ароматным лепесткам, ее ладони легли мне на затылок и уже не отталкивали, а нежно гладили меня.

Языком я врывался в ее дырочку, ввинчивался глубоко, до целки, посасывал маленькие губки, лизал всю киску и терся лицом, задевал носом клиторок и, обхватив его тесно губами и языком, посасывал, сжимал, гладил, засасывал в себя весь верх киски и снова начинал ритмично трахать щелку языком. Сок Танюшин был очень вкусным, ее тело внутри вздрагивало и сжималось от моих ласк, она тихонько повизгивала, иногда сжимала мою голову бедрами, но потом снова раскрывалась, широко раскинув ножки, вся отдавалась мне.

Танечка выгнулась дугой, практически встав на мостик, задрожала всем телом, прижала к себе мою голову и часто-часто задвигала тазом, размазывая сок по всему лицу, а потом обессиленно, расслабленно упала на землю.

Я поднимался поцелуями по ее пушистому лобку, животику, щекотал кончиком языка гладкие нежные бока, рисовал узоры на теле, а сам расстегнул и спустил ниже колен свои шорты вместе с трусами. Добравшись до манящих, торчащих грудок, я оседлал Танечкино бедро и начал ритмично скользить своим возбужденным членом по ее гладенькой, влажной ножке, потихоньку двигаясь вверх.

- Теперь моя очередь получать удовольствие. Не бойся, малышка, радость моя, девочка, мы сделаем вот так...

Я лег на нее, не давая вывернуться, прижался торчащим стволом к мокрым горячим складочкам

киски и начал ритмично тереться, ныряя набухшей головкой немного внутрь, широко, размашисто, задевая клиторок по дороге...

Внезапно Таня забросила ножки мне за спину, обхватила тесно, скрестила их, подставив свою раскрытую щелку под мой хуй. Он вошел внутрь, протиснулся до самой целки и только тогда я смог остановиться, от сжимающей меня желанной горячей пещерки я не выдержал и начал кончать.

- Ой, что мы наделали... - расстроился я.

- Ничего, Дим, мне сегодня можно - улыбнулась Танюша и прошептала нежно на ушко: - спасибо, что не порвал меня, я боюсь очень...

- Это тебе спасибо, радость моя. Но если ты меня и дальше будешь так с ума сводить, то я не выдержу...

- Так ты что, сейчас сумасшедший?

- Совершенный псих! Пошли купаться?

Я подхватил ее на руки и понес, а она, обвив руками шею, целовала безостановочно меня, и так мы не разжимая объятий погрузились в теплую воду.

Моя девочка обняла меня ногами и руками, прижалась тесно, щекоча сосками грудь, а пушком киски - головку члена, который снова встал от таких объятий.

Танечка чуть вильнула бедрами, дразня горячими складочками, и я, положив руки на талию, толкнул вниз ее тело, так что лепестки разошлись и насадились на мой торчащий член. Девочка ойкнула и напряглась, а я прошептал:

- Возьми его в кулачок, и пускай в себя, как захочешь...

Она обхватила ладошкой ствол и начала плавно двигаться вверх-вниз. Ее всецело захватил этот процесс - почти настоящий трах, - Танечка скакала на мне все быстрее, мы целовались жадно и страстно, прикусывая губы, сплетаясь языками, вершинки острых упругих сисек ее терлись о мою волосатую грудь, она старалась неотрывно касаться меня сосочками, низом живота тесно-тесно прижималась к моему лобку, чтобы возбуждался клиторок...

Я хотел засадить ей по самые яйца, до упора, трахнуть как следует эту сочную зрелую девочку, я хотел слышать ее стоны, и Танюшка, словно чувствуя мое желание, не сдерживала криков и невольных постанываний. Она кончила от наших ласк еще раз, но не остановилась, а только ускорила движения бедер, она целовала меня, не закрывая серых своих глаз, она хотела чтобы я кончил в нее, залал горячей спермой лепестки киски, и я сам был уже на грани. Танечка вдруг отпустила мой хуй, удерживаясь от глубокого насаживания только левой рукой, обвившей мою шею, и сжала нежными пальчиками мои яйца, сжала сильнее, и я головокружительно обкончал под водой ее киску и бедра и животик.

Сперма все текла на нее, Таня ладошкой растирала ее по себе, довольная, прямо счастливая, да и я тоже улыбался от удовлетворенности.

Я вынес свою малышку на берег и мы долго лежали на песке, потом мы снова купались - просто плавали рядом, время от времени целуясь, я пытался снова ласкать ее, но, наверное, Таня устала, и реагировала как-то лениво...

- Ты завтра придешь мне позировать? Ты самая красивая, кого я рисовал!

- А ты завтра будешь меня рисовать снова? Мне так понравилось! Я хочу чтобы ты сделал это... До конца, я хочу всего!

- Да, мечта моя ласковая, мы наработаемся завтра до потери сознания. И обещаю тебя акварелью все-таки нарисовать - прошептал я на ушко моей любимой и впоследствии выполнил все свои обещания:)