Пациентка тяжело вздохнула. Но послушно пошла, куда сказано.

Стол был высоким. Девочка неуклюже полезла наверх. Я не удержался от соблазна и снова подсадил ее. На этот раз - подсунув ладонь между ножек. Скромница пулей взлетела над моей наглой рукой, брякнулась на животик на расстеленные на столе одеяла и сжала ножки. Но скандалить уже не решилась.

- Лежать и ждать. Не слезать. Доктор руки помоет и придет, - по-хозяйски похлопав по попке, сказал я.

Даша добела сжала половинки. На попке появились симпатичные ямочки. Но и на этот раз возражать девочка не рискнула.

Я не спеша сходил в ванную. Потом прихватил из гардеробной новое большое полотенце - на случай, если понадобится вытирать взмокшую под моими руками малышку.

И вернулся с ним к празничному столу, на котором меня ждало лакомое блюдо. Дашка подана, монсеньор!

Я подошел вплотную. Девочка дернулась, повернула ко мне лицо. Обреченно вдохнула и вся напряглась. Попка снова стала похожа на мятое яблоко.

Бедолага ждала: вот сейчас я переверну ее на спинку, заставлю убрать руки, которыми она попытается закрыться, и затею унизительный "медосмотр".

Ждала, но стоически молчала, изо всех сил закусив мелко дрожащую губку. Пока я ходил, девочка даже не попыталась удрать со стола. И сейчас послушно лежала, глядя на меня набухшим от слезы глазом. Хулиганка явно начинала смиряться.

Мне вдруг пронзительно, до комка в горле стало жаль героическую малышку.

Ей и так сегодня досталось, моей бедной. Столько всего уже произошло, что Дашка была выжата, как лимон.

- Хватит издеваться, дай ей отдохнуть - заговорила во мне совесть. - На сегодня завязывай с дрессировкой. Приласкай ее прямо сейчас, понежничай.

- Успею понежничать, - неожиданно ответил ей эгоизм. - Хочу еще чуток полапать.

- Не надо, - спорила совесть.

- Как это не надо, - удивился эгоизм, - когда она так прикольно стесняется? Вот как начну для смеха ее стыдить, и превратится мой зверек в аленький цветочек. Вся пунцовая станет. Ох, и весело будет!

- Мучать беззащитного ребенка, который и так согласился на все твои условия? Ну ты козел! - удивилась совесть.

- Вот раз согласилась, значит, пусть терпит! - хихикнул эгоизм.

- Заткнулись. Оба! - ответил я им. - Я придумал, как вас помирить.

Взял с полки флакон массажного масла и вернулся к столу. Дашка горестно вздохнула и стала переворачиваться. Сама! Бедолага смирилась с неизбежным. Видно было, что ей до смерти не хочется, чтобы над ней снова издевались, что она очень устала и чуть не плачет. Но храбрая девочка по своей инициативе начала переворачиваться на спинку. Поняла, что никуда не денешься, так лучше уж быстрее отмучиться.

Мне, наконец, стало стыдно.

- Не надо, - придержал я ее, - полежи так.

Дашка удивленно вытаращила глазища, когда я накрыл ее до пояса полотенцем.

- Расслабься. Тебе ведь не хочется сейчас в доктора играть?

Девочка пожала одним плечом и неуверенно ответила:

- Не... не хочется...

- Значит, в следующий раз осмотрю тебя. А сейчас лежи спокойно и отдыхай.

Я налил в ладонь масло. Дал ему согреться в руке. Дашка вздрогнула, когда моя рука коснулась ее спинки.

- Не бойся. Отдыхай. Я тебе просто расслабляющий массаж сделаю. Только поглажу плечики и спинку, вот и все.

- И все? - переспросила вздрагивающая девочка.

- И все, - кивнул я. - А потом мы тебя оденем. Ктати, давай-ка ремни и браслеты сниму.

Снятые приспособления полетели под стол.

- Но ты же сказал,.. - начала малышка.

- Да, - перебил я ее. - Сказал. Но раз сегодня день подарков, сделаю еще один. Одену. Хоть ты и не заслужила. А пока спокойненько лежи. Лови кайф. Приятно ведь?

- Приятно, - кивнула девочка и вдруг разревелась. Все, что досталось ей сегодня, выливалось сейчас в этих слезах.

Я, не останавливаясь, делал легкий-легкий, как перышко, массаж. Расслабляющий. Утешающий. Ласковый.

Постепенно ученица успокоилась и затихла. Она лежала, жмурясь, как кошка, от моих поглаживаний.

- Спатки захотела? Спи. Ничего не бойся, хорошая моя. А я тебе еще поглажу спинку. Только спинку. Спи...

- Сплю, - повторила Дашуля, окончательно обмякая - А ты погладишь спинку. Только спинку. Только спинку...

- Только спинку, - в тон ей подхватил я. Только спинку...

- Только спинку. Только спинку?.. - вдруг задумался мой котенок.

- Только спинку, - подхватил я. - Если ты хочешь только спинку. Если ты хочешь все, я поглажу все.

- Не хочу все. Хочу только спинку - пробормотала Дашенька и закрыла глаза.

И ведь поняла, что она сейчас в безопасности! Удивительно, как она за эти два дня меня изучила. Куда лучше, чем я ее.

Девочка полежала пару минут, тихо сопя носом и изображая, будто бы засыпает. Она с закрытыми глазками прислушивалась к ощущениям от моих поглаживающих рук.

А потом вдруг сбросила ногой полотенце!

- Только сзади, - важно уточнила ненатурально сонным тоном.

И осталась лежать, старательно зажмуривая глазки.

- Только то, что ты захочешь, - продолжил я, - только то...

Мои руки еще какое-то время разглаживали ее спинку и плечики. Только через несколько минут они скользнули ниже. Дашенька напрягла попку под моими ладонями, но тут же расслабила.

- Только то, что ты захочешь, - гудел я, проходя по ней с головы до ножек и обратно, вверх и вниз, вверх и вниз. - Только то. Только сзади. Только сзади...

Девочка старательно изображала, будто спит. Ее крепко зажмуренные ресницы дрожали. Подбородок трясся от сдерживаемого смеха.

Минут пять она чуть подергивала руками и ногами. Я понял, что мой героический голопопик собирается с духом для нового подвига.

- Только то, что ты захочешь... только сзади... только сзади, - мягко намекал я ей, продолжая поглаживать. - Только сзади...

И Дашка решилась!

Изобразив потягушки, она ненатурально зевнула, еще крепче жмуря глаза, забормотала неразборчиво, будто бы во сне - и перевернулась пузом кверху! Моя игрушка добровольно отдалась хозяйским рукам!

Какое-то время я занимался только ее ручками и ножками. Пациентка продолжала изо всех сил изображать сон. Тогда я прогладил ее ножки заново - одну, потом другую.

На этот раз я приподнимал ее ножку. Массировал по всей длине. А закончив - клал обратно на стол, но отведенной в сторону. Вроде бы случайно. В результате я уложил ее ножки довольно широко разведенными.

Воспитанница в любой момент могла прекратить игру. Но мужественно терпела. Хотя вся подергивалась, но ножки оставались лежать, как я их положил.

Я неторопливо промассировал ее бока - следя, чтобы нечаянно не щекотнуть, не заставить ее расколоться.

Дашка начала стремительно краснеть. Вся. От макушки до пяток. Но все еще держалась.

Я плавно перешел к ее животику.

Только тут она сдалась. Открыла глаза, сжала ножки и закрылась руками.

- Мне... мне... мне стыдно, - призналась девочка.

- Значит, не надо? - спросил я.

Девочка смущенно пожала плечами, пряча лицо.

- Не надо, тебе стыдно, - переспросил я. - Или надо, но тебе стыдно?

Выбор сейчас был за Дашей. "Надо" - она бы не сказала, ясно. Но могла промолчать. И я продолжил бы игру. Не закрываться было выше дашкиных сил. Но я бы это исправил в момент - если девочка сейчас решится.

Подвернул бы свисающую со стола простынь, со всех сторон подоткнув ее под одеяла, которые она прикрывала.

Открылись бы края столешницы. Стол, как и многое другое, был обманом. Выглядел он необычно. Стол старательно косил под антиквариат. А на самом деле он был изготовлен для воспитания по моему спецзаказу.

Сквозь одеяла пациентка не чувствовала главную особенность "воспитательного стола": вместо сплошной деревянной столешницы у него была только рамка из четырех дубовых реек , накрытая металлической сеткой с ячейкой в палец, сваренной из мощных прутков.

Я бы пристегнул ее разведенные ручки и ножки к этой сетке и продолжил массаж.

Но девочка не промолчала.

- Не надо, - попросила она.

- Слушаю и повинуюсь, о рахат моего лукума! - улыбнулся я и задумался.

Происходило что-то очень странное. С одной стороны, мы перевыполнили план дрессировки во много-много раз. Даже упаковывать подопытную в "конструктор" я уже попробовал. Хотя планировал начать связывания только через недельку - две: раньше казалось нереальным.

Но с другой - наши отношения быстро менялись. Быстро - и непредсказуемо.

Даже сегодня утром мне и в голову не могло придти, что я вот так возьму и прикрою свою игрушку полотенцем. Прикрою, не лелея какие-то коварные планы, а просто так! Что вдруг разрешу ей одеться - в ситуации, когда вполне мог оставить голенькой. И уж подавно я не представлял, что Дашка захочет (сама, не по команде!) это полотенце сбросить, подставив попку моим рукам.

А ведь спроси кто-то еще полчаса назад, что будет с девочкой, когда она окажется на процедурном столе - черт возьми, да у меня давным-давно на этот счет целая куча злодейств была придумана! Шаг за шагом я еще до нашего знакомства сто раз в мелочах продумывал.

Первым делом пристенул бы к столешнице Дашку, разложенную звездочкой, за руки, за ноги и за нижний ремень.

Постыдил бы ее как следует, бесцеремонно лапая: пусть покраснеет от всей души.

Отстегнул бы ножки и притянул их за щиколотки короткими поводками над головой.

Навалял бы по услужливо подставленной попке за то, что фордыбачилась. Нашлепал бы, пока бедолага не превратится в вождя краснопопых.

Оставив свою пациентку зафиксированной на столе, не спеша сходил бы в гардеробную. Всандалю пациентке клизму. А потом...

Когда я закончил массаж, девочка посопела носом и осторожно глянула на меня из-под ресниц.

- Приятно было?

Малышка разнеженно кивнула.

Я погладил ее по голове.

Дашка продолжала спокойно лежать на спине.

Слабые ручки разбросаны по сторонам. Худенькие ножки оставались так, как я их положил.

Что-то щелкнуло у меня в голове. Я впервые увидел происходящее со стороны.

На столе, который я превратил в инструмент для унижений и издевательств, передо мной лежал ребенок. Ребенок, который нуждался вовсе не в моих извращенных фантазиях. А в обычной любви. В защите. В детстве.

Я осторожно набросил на девочку полотенце.

Мы молча смотрели друг на друга.

Надо бы выкинуть весь мой хлам из гардеробной, - вдруг подумал я. - А из второй гостиной выйдет неплохая детская. Похоже, я уже наигрался в озабоченного маньяка. Пора завязывать с детскими играми и начинать жить.

Я сдвинул Дашку от края, запрыгнул и сел к ней на стол.

- Слушай, Дарёнка, - нерешительно начал я, - давай так... Забудь всю мою чепуху. Давай считать, будто мы с тобой вот только сейчас познакомились. Многоуважаемая Дарья, не хотите ли вы стать моей дочкой? Настоящей. Не по игре. А потом мы с тобой вместе найдем тебе маму, а мне - жену. Давно мне пора перестать балбесничать. Хочешь хорошую маму, Дашка?

Моя только что приобретенная дочка задумчиво ковыряла полотенце пальцем.

- Хочешь? - повторил я.

Она с сомнением пожала плечиками.

- Папа и мама - это которые пьют и ругаются.

- Мы не будем пить. Твердо тебе обещаю, - улыбнулся я. - Папы и мамы нужны, чтобы заботиться о детях. А дети - знаешь, зачем нужны?

Дашка долго и внимательно смотрела на меня. Потом кивнула и потащила с себя полотенце.

- Нет, глупышка, - возвращая полотенце на тощенькое тельце, мягко ответил я. - А дети нужны, чтобы хорошо учиться, слушаться и радовать папу с мамой.

- Я... я... я плохо учусь, - убито пробормотала девочка и всхлипнула. - И... и веду себя плохо.

- Не страшно. Знаешь, Дашка, хорошие дети - это те, кто старается быть хорошими детьми. Просто старается. Большего я от тебя не жду.

И через секунду малышка с истошным воплем "папка!" висела на моей шее.

Она что-то взахлеб рыдала мне в ухо. Но я не вслушивался. А думал о том, что если сейчас Дашка меня не задушит, то завтра же надо поехать и начать восстанавливать ее документы. Потом - детская поликлиника, портнихи, школа, репетиторы, учебники, игрушки. Да, тратить деньги на это будет куда приятней, чем на мои дурацкие приспособления...

Но это все будет завтра. А сегодня - совершенно неожиданно мне предстоит первый семейный вечер с упавшей с неба дочкой. Лучшей дочкой на свете. И надо было начинать учиться быть достойным своего ребенка.

- Ну что, бахнем чайку? - спросил я.

- Бахнем! - залихватски махнула рукой Дашка.

И мы пошли пить чай.