-- А можно я к тебе приду на работу и поиграю в компьютерные игры? - голос Ксюши в телефонной трубке звучал умоляюще и одновременно категорично, как это получается только у очень капризных детей. - Мама разрешила, -- торопливо добавила она. Мол, отказать никак не получится.
     
     Ксюша - это 15-летняя сестра Тамары, с которой у меня в свой время был ни к чему не обязывающий романчик. Романчик благополучно завершился в связи с безвременным тамариным замужеством, а добрые отношения с семейством сохранились. Выражалось это, в частности, в том, что иногда меня призывали на правах старшего товарища повоспитывать неуёмного подростка, каковым совершенно заслуженно считалась Ксюшка.
     
     Разрешение сходить ко мне на работу рассматривалось родителями тоже как элемент воспитания. Чтобы девчонка по улицам не шастала в сомнительных компаниях, а чинно-благородно развлекалась с бегалками-стрелялками и заодно училась уму-разуму под присмотром взрослого мужчины, каковым я считался в свои тогдашние 26 лет.
     
     Пару раз, надо признаться, я уже увиливал от подобной просьбы. Потому что свой офис в свободное от работы время я закономерно рассматривал как площадку для развлечений с подружками. И юная школьница, как правило, не вписывалась в мои романтические планы. И до сих пор её визит к компьютеру с игрушками натыкался на неопределённое обещание "как-нибудь на днях".
     
     Но сегодня планов никаких не было. В связи с чем появился удобный повод оказаться великодушным дядечкой.
     
     -- Ну ладно. Только ненадолго - чтоб допоздна не засиживалсь. Мне же тебя домой ещё везти, а потом самому на другой конец Москвы чесать. Согласна? Ну вот и договорились. Жду в метро, последний вагон от тебя.
     
     : Она приехала минут на пять раньше моего появления. И капризно пожаловалась:
     
     -- Пока я тебя ждала, ко мне все проходящие мужики приставали.
     
     -- Да? С чего бы это они? -- съязвил я, критически оглядывая Ксюшу с ног до головы. Ирония была вполне уместна: с первого взгляда могла показаться, что девчонка так торопилась, что забыла одеться. Джинсовую жилеточку, которая заканчивалась сантиметров на десять выше пупка, настойчиво распирала вполне недетская грудь 3-го рамера (бюстгальтер Ксюше, видимо, был ещё не положен) , а символических джинсовых же шортиков невнимательный наблюдатель мог бы и не заметить.
     
     -- Так жара на улице! Мне что, шубу надо было одеть? - взвилась Ксюша.
     
     Положим, шубы у неё никакой не было - не по возрасту. На насчёт жары Ксюша была права на все сто. В том августе Москва плавилась и испарялась, и пляжный наряд в центре города, в общем-то, даже не смотрелся вызывающе. Задыхающиеся москвичи и гости столицы с вялым интересом оглядывали загорелые ножки москвичей и гостий столицы - и равнодушно следовали своим курсом. На что-то другое сил не оставалось - по крайней мере, до наступления спасительного вечера с его символической прохладой и замученными дневной жарой жёнами и прочими законными подругами.
     
     Препираясь по поводу общественных приличий, мы дошли до гостиницы, где я арендовал номер под контору. До наступления эпохи фешенебельных офисных центров это было в порядке вещей. Что, кстати, позволяло экономить на такси, и ночевать прямо на работе.
     
     -- Вот в этой директории все игрушки. Делай что хочешь. У тебя три часа. Звук отключаю. И чтоб я тебя не видел и не слышал. Развлекайся тихо, мне не мешай, -- строго проинструктировал я Ксюшу и завалился на диван с книжкой.
     
     Минут через пятнадцать Ксюша осмелилась нарушить распоряжение:
     
     -- Саш, а можно в душ сходить охладиться?
     
     -- Да пожалуйста, -- не отрываясь от книги буркнул я.
     
     -- А ты какую-нибудь свою рубашку или футболку не дашь? В джинсе больно жарко:
     
     -- На вешалке в прихожей возьми любую и отстань.
     
     -- Спасибочки! - и Ксюша радостно упорхнула в направлении душа.
     
     : Через полчаса я заметил, что походы в душ Ксюша совершает каждые пять минут, всякий раз прошмыгивая мимо моего диванчика и демонстрируя стройные ножки. И вынужден был себе признаться, что эта эротическая демонстрация изрядно выбила меня из колеи. От книги я уже безнадёжно отвлёкся, в голове зароились всякие шаловливые мысли. Но удерживать себя приходилось: девчонка просто выпендривается, не может же она воспринимать меня как мужчину. Надо бы как-нибудь тактично её осадить.
     
     -- Ксюш, ты б ещё трусики сняла, -- еле-еле прорвавшись через предательскую хрипотцу натужно пошутил я.
     
     -- А что, не так жарко будет? - живо откликнулась Ксюша. Я не успел придумать ответную остроту, как из-за компьютера куда-то в сторону отлетели трусики. - Вот спасибо, что присоветовал, и правда лучше.
     
     -- Э, ты поприличнее себя вести не можешь? Всё-таки мужчина в доме какой-никакой, -- из последних сил удерживал я образ взрослого дядюшки.
     
     -- Нууу... - неопределённо протянула Ксюша и углубилась в компьютерные лабиринты.
     
     Молчание висело в комнате недолго. Ксюша щелкала клавишами, а я, тупо глядя в книгу, пытался унять учащённое сердцебиение и неконтролируемый подъем мужского естества.
     
     -- Саш, раз ты всё равно уже не читаешь, покажи, пожалуйста, как пройти этот уровень, -- раздалось из-за компьютера. - Ну пожа-а-а-луйста:
     
     Чертыхаясь про себя и с напускной неохотцей я подошёл к столу.
     
     -- Что тут у тебя? - для того, чтобы изобразить высокомерное равнодушие пополам с раздражением пришлось мобилизовать все свои скудные актёрские таланты. И, кажется, девчонка это заметила. А уж бодро торчащий гульфик вообще трудно было не заметить.
     
     -- А вот здесь. Как этот коридор обойти, а то в нём этих тварей с базуками немеряно? -- Ксюша ткнула пальчиком в экран и посмотрела на меня снизу вверх без всякой беспомощности, а вовсе даже и с ехидным торжеством.
     
     -- Да просто всё, я его тыщу раз проходил, -- мои дрожащие пальцы забегали по клавиатуре. Но без всякого успеха: пользуясь моей растерянностью, фашистские гады крошили меня в капусту.
     
     -- Да у тебя у самого не получается! А как выпендривался! В общем, ты давай тут повоюй пока, а я ещё в душ схожу, -- Ксюша порывисто вскочила со стула, ухитрившись проскользнуть между моими руками и как-то случайно там застрять. Руки у меня не такие уж длинные, так что Ксюша оказалась прижата ко мне всем телом - как бы потому, что деваться больше было некуда.
     
     -- Ой, как это так получилось? - и захлопала глазками, явно давая понять что "получилось так это" совсем не случайно.
     
     Впрочем, эту ситуацию я уже не анализировал. В голове ещё толком не успело промелькнуть "Что я делаю?!", -- как я жадно впился в мягкие и влажные ксюшины губы, а руки бойко шарили по её стройному телу. Впрочем, если быть совсем уж точным, то инициатором поцелуя был совсем не я: Ксюша со стоном пропустила мой язык поглубже и, нетерпеливо подпрыгивая, обвила меня за шею.
     
     -- М-м-м, старый развратник: -- на секунду оторвавшись от поцелуя, выдохнула она.
     
     Я же, воспользовавшись паузой, уже лихорадочно расстёгивал пуговицы на рубашке. Быстро справившись с этой задачей, я левой рукой нетерпеливо мял Ксюшину упругую грудь, а правой скользил по гладкой спине от плеч до попочки, задерживаясь на ягодицах, чтобы сжать их со всей силой. Девичье тело покорно извивалось под моим напором, и последние сомнения, пробубнив напоследок что-то нечленораздельное, безнадёжно канули в пучине страсти. Теперь уже моё возбуждение безудержно рвалось на свободу, не сдерживаемое никакими приличиями и всё больше распаляемое осознанием того, что ко мне со страстью и настойчивостью прижимается несовершеннолетняя девочка.
     
     Я подхватил её обеими руками под попу и, не переставая целовать в губы, глаза, шею, грудь, понёс к дивану. Уложил на него и сам рухнул сверху, успев попутно сорвать с себя немудрёную летнюю одежду.
     
     -- Ой, что ты делаешь, забыл, сколько мне лет?! - кокетливо ужаснулась Ксюша, пытаясь выскользнуть из-под меня. Ей это удалось. Но только для того, чтобы сесть на меня сверху, открыв для обозрения свою роскошную грудь с большими ярко-розовыми сосками и девственную щёлочку между широко раздвинутых ножек.
     
     Дав мне полюбоваться своим юным телом, Ксюша снова набросилась на меня с поцелуями, щекоча длинными волосами и скользя по мне своей грудью. Я утробно урчал от удовольствия, продолжая беспорядочно гладить девочку по ягодицам и ножкам. Наши промежности соприкасались и взывающее всхлипывали смешанными соками, требуя продолжения банкета.
     
     Но это самое продолжение мы оба, не сговариваясь, оттягивали, как могли. Я видел, что Ксюша не решается идти до конца, да и сам побаивался, краем сознания контролировал своё желание, чтобы не надеть её на себя со всего размаху.
     
     Но всякому терпению приходит конец. А уж терпению здорового мужчины, на котором подпрыгивает молоденькое, нетронутое и очаровательное создание, конец приходит неминуемо. Я взвыл, обхватил Ксюшу, бросил её под себя, резким движением по-хозяйски развёл ножки широко в стороны и агрессивно нацелился на её лоно.
     
     -- Постой: Не надо: Не надо сейчас: Я ещё не могу: -- простонала Ксюша.
     
     -- Хорошо, малыш, -- едва переводя дыхание с облегчением согласился я. Подтянувшись повыше, я примостил своего изнывающего дружка в нежной ложбинке между подрагивающими ксюшиными грудками. Она робко стала поглаживать его ладошкой, всё больше и больше входя во вкус, закатив глаза и покусывая свои губы. Её груди уже лоснились от моей смазки, и дружок свободно скользил между ними. А как только головка выскакивала из-под тесно облегавших ствол мягких полушарий, её с готовностью встречали ласковые ксюшины пальчики.
     
     Безумная пляска продолжалась до тех пор, пока я с торжествующим возгласом не выпустил тугую обильную струю Ксюше на грудь и лицо. Она затаила дыхание, прислушиваясь к новым ощущениям, и осторожно, будто входя в холодную воду, пробовала пальчиками густую жидкость на своей коже. Чтобы новые ощущения девочке понравились, я аккуратно стал ласкать её норочку, нащупывая пальцами разбухший клитор. Ксюша изогнулась дугой мне навстречу, удивлённо охнула и жадно принялась размазывать по лицу и телу всё то, что я ей только что подарил. Её юное тело радостно завибрировало у меня в руках и наконец, успокоилось. С лёгким подрагиванием и чуть различимым постаныванием оно приучалось жить после оргазма.
     
     -- Ой, ни хрена ж себе сходила поиграть на компьютере, -- игриво прожурчала Ксюша, приходя в себя. - Тут тебя и раздели, тут на тебя и кончили, тут тебе и засосов понаставили.
     
     -- А вот теперь будешь знать, что бывает с наивными девочками, когда они остаются наедине со взрослыми мужиками, -- с шутливо-поучительными интонациями я пытался вернуться в роль старшего товарища.
     
     -- Ага, теперь я знаю, что наивных маленьких девочек в таких случаях совращают гнусные педофилы, -- передразнила меня Ксюша, показав бойкий язычок.
     
     -- Ага, особенно если им самим это нравится, -- в тон ответил я и, не удержавшись, опять впился губами в этот язычок. - Ты знаешь, что ты великолепна? Ты знаешь, что я тебя обожаю?
     
     -- Да? А кто на меня внимания много лет не обращал? - игриво обиделась Ксюша.
     
     -- Был неправ. Виноват. Обещаю исправиться, -- я даже не изображал раскаяние. Я раскаивался искренне.
     
     -- Вот то-то! - и, выскользнув из моих объятий, Ксюша изобразила передо мной что-то вроде победного танца амазонки над телом поверженного неприятеля. Поверженный неприятель тем временем ничуть не обижался, а заворожённо наслаждался пластикой гибкого девичьего обнажённого тела.
     
     С трудом убедив себя, что девочке пора домой, я с ещё большим трудом убедил в этом саму девочку.
     
     P. S. Вечером она мне позвонила:
     
     -- Саш, я у тебя трусики забыла. И ещё мама просила сказать, чтобы меня понежнее целовал и лапал. А то синяки остаются. Я всё-таки маленькая.
     
     P. P. S. Как-то сильно позже, через несколько лет, Ксюша, намыливая меня в душе, мечтательно напомнила:
     
     -- Эх, как я тогда замаялась в душ туда-сюда бегать, пока ты не сообразил: Аж зло берёт.
     
     Впрочем, это уже другая история.