- 1 -

      Спиридон Мартыныч Кторов
     Был директором конторы
     Главзаготснабсбытзерно -
     Стал он им не так давно.
     Не высокий, средних лет,
     Крупный лоб, красив брюнет.
     Вечно выбрит и отглажен,
     А в плечах - косая сажень.
     Кабинет его рабочий
     Был обставлен ладно очень:
     Стулья, стол довольно скромный,
     Книжный шкаф, диван огромный.
     В коже дверь, на ней запоры,
     На окне глухие шторы.
     Письменный прибор дородный
     И сифон с водой холодной.
     А в приёмной - секретарша,
     Лет семнадцать или старше...
     Месяц - два они старались
     И с почётом увольнялись.
     День от силы проходил,
     Новый ангел приходил.
     Было так и в этот раз,
     О котором мой рассказ...
      * * *
     Сам из отпуска вернулся,
     В дверь вошёл и улыбнулся:
     Дева дивная сидит,
     На него в упор глядит.
     Взгляд прямой, открытый, чистый.
     "Как зовут, тебя?" - "Фелистой.
     У Тамары - бюллетень,
     Я сегодня - первый день."
     "Так, прекрасно!" Спиридон,
     Встал и сделал ей поклон.
     "Спиридон Мартыныч Кторов -
     Я, директор той конторы.
     Тоже первый день в работе.
     Ну. Потом ко мне зайдёте.
     Я введу Вас в курс всех дел."
     Кторов снова поглядел,
     Улыбнулся, поклонился
     И в пенаты удалился.
     А Фелиста вся зарделась -
     Ей сейчас к нему хотелось.
     Чтоб был точный дан приказ,
     Чтоб потом, а не сейчас.
     Здесь прерву я нить рассказа,
     Потому, что надо сразу
     О Фелисте рассказать
     И её Вам описать
     Высока, с приятным взглядом,
     С очень крупным круглым задом,
     С головой - не без идей,
     С пятым номером грудей.
     С узкой талией притом,
     С пышным, нежным, алым ртом.
     Волос - цвета апельсина,
     До сосков - довольно длинный.
     Голос томный и певучий.
     Взгляд предельно злоебучий.
     Здесь замечу непременно,
     Что еблась он отменно.
     Знала сотню разных поз,
     Обожала пантероз.
     Сладко делала минет.
     Всё узнала в десять лет.
     В те года с соседней дачи
     Помогал решать задачи
     Ей один артиллерист -
     В ебле дядя был не чист.
     Доставал он хуй тихонько,
     Гладить заставлял легонько.
     Сам сидел, решал задачи,
     Объясняя, что, где значит.
     Это было не понятно,
     Но волнующе приятно:
     И упругий хуй в руке,
     И ладошка в молоке.
     Арифметика кончалась,
     Платье с девочки снималось.
     И язык большой и гибкий
     Залезал Фелисте в пипку.
     По началу было больно,
     Рот шептал: "Прошу! Довольно!"
     Но потом привычно стало.
     Целки в скорости не стало.
     И за место языка -
     Хуй ввела её рука.
     А примерно через год
     Научилась брать хуй в рот.
     Месяцы бежали скопом.
     Набухали груди, жопа.
     Над пиздой пушились дебри.
     Набирался опыт в ебле.
     А к шестнадцати годам
     Переплюнула всех дам.
     Сутками могла ебаться.
     Ёрзать, ползать, извиваться.
     По-чапаевски и раком, стоя,
     Лёжа, в рот и в сраку.
     С четырьмя, с пятью, со взводом.
     Девочка была с заводом.
     И сейчас она сидела,
     Мерно на часы глядела.
     А в пизде рождалась буря,
     Буря! Скоро грянет буря!
     Ведь Тамара ей сказала:
     "Спиридон - лихой вонзала."
     Сердце билось сладко-сладко
     И пищало где-то в матке.
     Руки гладили лобок.
     Ну, звони, скорей, звонок.
     И звонок приятной лаской
     Позвонил, как будто в сказке.
     Захлебнулся, залился.
     Время же терять нельзя.
     Трель звонка слышна нигде.
     Что-то ёкнуло в пизде.
     И Фелиста воспылав
     К двери бросилась стремглав.
     Ворвалась. Закрыла шторы.
     Повернула все запоры.
     Жадно на диван взглянула.
     Резко молнию рванула.
     И в мгновение была
     В том, в чём мама родила.
     Спиридон как бык вскочил
     И к Фелисте подскочил,
     Доставая бодро член,
     Что кончался у колен.
     А зате он также быстро
     На ковёр свалил Фелисту.
     И чтоб знала кто такой
     Ей в пизду залез рукой.
     Но Фелиста промолчала -
     Ей понравилось начало.
     Улыбнулась как-то скупо
     И схватила ртом залупу.
     Стала втягивать тот член,
     Что кончался у колен.
     Вот исчезло пол-конца,
     Вот ушли и два яйца.
     И залупа где-то ей
     Щекотала меж грудей.
     Спиридон кричал: "Ах, сладко!"
     И сжимал рукою матку.
     Цвета белого стекла
     Сперма на ковёр стекла.
     А глаза её горели,
     Хуй ломал чего-то в теле.
     Кисть руки пизда сжимала,
     Так, что чуть не поломала.
     Приутихли, раскатились.
     Отдохнули, вновь сцепились.
     Вот Фелиста встала раком.
     Он свой хуй ей вставил в сраку.
     А пизду двумя руками
     Молотить стал кулаками.
     А она за яйца - хвать
     И желает оторвать.
     Снова отдых, снова вспышка.
     У него уже отдышка.
     А она его ебёт,
     И кусает, и скребёт.
     И визжит, и веселиться,
     И пиздой на рот садиться.
     Он вонзает ей язык,
     Что могуч так и велик,
     И твердит: "Подохну тут".
     А часы двенадцать бьют.
     Кровь и сперма - всё смешалось,
     А Фелиста помешалась.
     Удалось в конце концов
     Оторвать одно яйцо.
     А потом с улыбкой глупой
     Отжевать кусок залупы.
     Он орёт: "Кончаюсь, детка!"
     А она ему менетку,
     Чтоб заставить хуй стоять.
     И ебать, ебать, ебать...
     Утром, труп его остывший
     Осмотрел я, как прибывший
     Из Москвы криминалист.
     Так закончил журналист свой рассказ
     Печальный очень, и добавил:
     "Между прочим с нами следователь был,
     Очень юн и очень мил."
     Побледнел он, покраснел.
     На девицу не глядел.
     Так не глядя к ней склонился,
     Перед этим извинился.
     И зо рта её извлёк
     Хуя - жёваный кусок.
     И изрёк один вопрос:
     "Заебли его. За что-с?"
     И ответила Фелиста:
     "Этот был - артиллеристом.
     Рядом с нами жил на даче
     И умел решать задачи."

- 2 -

     
     Время шло, прошло лет пять.
     Мой попутчик мне опять,
     Как-то встретился под Сочи.
     Мы обрадовались очень нашей встрече
     И всю ночь - пили всё отбросив причь.
     А когда бледна полна
     Над землёй взошла Луна,
     Звёзды на небе застыли. Он спросил:
     "Вы не забыли мой рассказ,
     Когда Фелиста заебла артиллериста?"
     В миг с меня сошла усталость,
     Я спросил: "А что с ней сталось?"
     "Значит помните гляжу,
     Чтож, хотите расскажу!"
     Затаив своё дыханье
     Я в момент обрёл вниманье,
     И сонливость спала сразу
     В ожидании рассказа.
     И второй его рассказ
     Я поведаю сейчас...
      * * *
     Если помните, там был
     Следователь - юн и мил.
     Он с неё там снял допрос
     А потом в Москву увёз.
     Сдал в "Бутырку" под расписку
     И начал писать записку
     О своей командировке
     В кабинете на Петровке.
     Только всё терял он суть,
     То в глазах всплывала грудь,
     То большие ягодицы
     Арестованной девицы.
     То огромные сосочки.
     Встал отчёт на мёртвой точке.
     Хуй дрожал мешая мысли,
     А его сомненья грызли.
     Всё ли сделал для отчёта,
     Нет в допросе ли просчёта,
     И за ту держусь я нить.
     Надо передопросить.
     Так решив, отчёт схватил
     И в "Бурырку" покатил.
     А Фелиста будто знала,
     Молча с табурета встала.
     Также молча подошла
     И дыхальем обожгла.
     "Умоляю, помогите.
     Всё отдам, коль захотите.
     Лишь спасите от тюрьмы.
     Я боялась с детства тьмы.
     Я пугалась скрипов, стуков",
     А рука ползла по брюкам.
     Жадно хуй его искала,
     По щеке слеза стекала.
     Вдруг присела. Нежный рот
     Из ширинки хуй берёт.
     И засасывает славно,
     Чуть. слегка качая плавно.
     Следователь вмиг вспотел.
     Видит Бог - он не хотел.
     Против воли вышло это,
     Для познания минета.
     А она его прижала,
     Всё в юристе задрожало
     И бурлящие потоки потекли в пищепротоки.
     Две недели шли допросы.
     Он худел, давая кроссы
     От "Бутырки" и назад.
     Шли дела её на лад.
     Он худел, она добрела.
     Им вертела, как хотела.
     Он допросов снял не мало,
     А она трусы снимала.
     От допросов заводилась
     И верхом на хуй садилась,
     Или делала отсос,
     Отвечая на вопрос.
     День за днём чредою шли.
     В скорости её ебли
     Адвокат и прокурор
     И тюремный спецнадзор.
     Утром, вечером и в ночь
     Все хотели ей помочь.
     А Фелиста как могла
     Им взаимно помогала.
     Бодро делала минет
     С переходом на обед.
     Так наш суд на этот раз
     От тюрьмы Фелисту спас.
     Предложив за еблю, в дар
     Выехать под Краснодар.
     У кого-то там приятель
     Был колхозный председатель.
     Для Фелисты этот кто-то
     У него просил работу.
     Все девицу провожали,
     Наставляли, руку жали.
     А простившись, как пижоны
     Все разъехались по жёнам.
     С шиком ехала Фелиста
     Поезд мчится очень быстро.
     Проводник разносит чай.
     Пару раз он невзначай
     Жопы девицы коснулся,
     А на третий оглянулся,
     Взгляд на бёдрах задержал
     И к себе её прижал.
     А она сказала тихо:
     "Как Вы сразу, это лихо.
     Что у Вас здесь? Ну и ну.
     Я попозже загляну!"
     Ровно в полночь, дверь открыв,
     И её к себе впустив,
     Он под чайных ложек звон
     До утра качал вагон.
     А она под стук колёс
     Исполняла "Хайдеросс".
     Утром поезд сбавил ход.
     Вот перрон, стоит народ.
     Много солнца, небо чисто.
     Тут должна сойти Фелиста.
     Вышла, робко оглянулась
     И невольно улыбнулась.
     Ей букет суёт мужик,
     Из толпы несётся крик.
     Под оркестр отдают
     Пионеры ей салют.
     Кто-то вышел к ней вперёд,
     Нежно под руку берёт,
     И под звучный барабан
     Приглашает в шаробан.
     "Трогай!" - кучеру кричит
     И загадочно молчит.
     В миг с лица сошла улыбка.
     "Здесь какая-то ошибка.
     Объясните, эта встреча,
     Барабан, цветы и речи,
     Тот кому это - не я"
     "Что, ты, рыбонька моя.
     Из Москвы вчера как раз
     Мне прислал мой друг наказ
     Встретить пятого, в субботу
     И доставить на работу.
     Ты возглавишь конный двор."
     Это был мой прокурор.
     Он всё это объясняет,
     Сам за жопу обнимает,
     Нежно за руку берёт
     И себе на член кладёт.
     Шепчет ей: "А ну - сожми!"
     Кучеру орёт: "Нажми!"
     Эх трясучие дороги.
     "Хошь. Садись ко мне на ноги!"
     Что Фелисте объяснять.
     Та давай трусы снимать.
     Хуй достала, встала раком,
     На него насела сракой.
     И пошла работать задом,
     Помогая всем ухабам.
     Кони резвые несутся,
     Конюх чувствует - ебутся.
     И хотя мальчонка мал,
     Тоже свой хуёк достал.
     Сжал в кулак и быстро водит -
     Ебля всякого заводит.
     Конь учуял это блядство.
     Мчал сначала без оглядства.
     А потом мгновенно встал,
     Доставать свой кабель стал.
     Ржёт подлец и не идёт.
     Лошадиный член растёт.
     Как Фелиста увидала,
     Мужиков пораскидала,
     Подползла под рысака,
     Обхватила за бока,
     Пятками упёрлась к крупу
     И давай сосать залупу.
     Пыль столбом, рысак дрожит,
     Вдруг с кишки как побежит.
     Баба чуть не захлебнулась,
     Тело конское взметнулось,
     Конюх тихо заорал,
     Председатель дёру дал.
     Конь хрипит, она елду
     Конскую суёт в пизду,
     И вертиться как волчок.
     А в степи поёт сверчок.
     Час в желании своём
     Измывалась над конём.
     Племенной рысак свалился,
     Охнул и пиздой накрылся.
     А Фелиста отряхнулась
     И на станцию вернулась.
     Ночью тихо села в поезд
     И отправилась на поиск
     Новых жертв своей пизды.
     Через семь часов езды
     Где-то вышла и пропала.
     С той поры её не стало.
     Но я верю, уж она-то
     Где-то выплывет когда-то.
     И пока живём и дышим
     Мы о ней ещё услышим.