…День Рождения… Этот день всегда сулит что то новое, неизведанное, иногда чуточку тревожное, но всегда радостное. Становишься сразу на целый год старше, и кажется, что все смотрят на тебя уже совсем не так, как раньше. А в этот день она поняла вдруг, что она уже взрослая девушка, и мужчины могут смотреть на нее не как на девочку-подростка, а как на женщину! Как всегда День Рождения ребенка – повод для взрослых гульнуть как следует.



Когда Люда пришла домой веселье кипело уже вовсю – собралось гостей со всех волостей, иные и не знали толком за что пьют – лишь бы наливали. Окинув взглядом привычную картину она повела подружку в свою комнату, чтобы там готовиться к приему гостей – сверстников. Она слышала как хлопнула входная дверь, впуская очередного гостя и вскинулась радостно – приехали дядя Боря и тетя Валя. Она знала их с самого раннего детства, знала хорошо, их приезд всегда радовал ее, да и они относились к ней с неподдельной теплотой и приветливостью.



Она как раз скинула платье, оставшись в трусиках и бюстгальтере, когда дверь в ее комнату распахнулась и вошел дядя Боря. Нисколько не смутившись нарядом ее подошел, приобнял легонько за плечи и ласково чмокнув в щечки поздравил с Днем Рождения. Зардевшаяся от смущения Люда смутилась еще больше когда дядя Боря, отступив на шаг окинул ее взглядом – ее заметно выросшие груди, фигурку ее стройную, задержавшись взглядом на лоне вновь вскинул глаза на груди....



Она приехала к нему на работу не сознавая толком – зачем, почему родилось у нее это желание, не признаваясь себе в этом ждала от встречи чего то тайного, мучительно стыдного но от этого еще более желанного. Втайне даже от себя сознавала все таки – очень хотелось вновь увидеть его восхищенный взгляд, вновь ощутить прикосновение рук, почувствовать себя женщиной, на которую смотрит мужчина – смотрит восхищенный ее прелестью и желающий ее. А своим уже женским чутьем понимала прекрасно – она нравится ему – уже как женщина.



Томящий жар желания полыхающий внизу живота приятно и стыдно разливался по телу. Она уже не могла терпеть его, да и не хотела терпеть – очень хотелось, чтобы дядя Боря снова увидел ее как тогда – на дне рождения, в лифчике и трусиках, чтобы смотрел на нее, на ее груди, и чтобы не только смотрел. Ей мучительно захотелось вдруг, чтобы его руки крепко, до боли стиснули и мяли ее ноющие набухшие груди, чтобы руки его скользнули по животу и нырнули в плавки, жадно шарили и щупали там. Чтобы он стащил с нее трусики и смотрел на ее набухшее желанием влагалище, смотрел как липкая скользкая влага стекает по ее губкам на бедра… дождавшись, когда он вышел из комнаты, Люда стукнула дверью и вернувшийся дядя Боря увидел, как она поджавшись присела на диван всем видом показывая невыносимую боль. Глянув на дядю Борю прошептала



- Я грудью на дверь налетела, ушибла сильно, болит очень…

Участливо глянув на девушку он склонился к ней, отвел в стороны руки и медленно вздернул футболку

- Давай-ка посмотрим, а то может в больницу ехать надо – он осторожно снял с нее футболку и вновь склонившись расстегнул и снял лифчик. Смущение и стыд горячей волной обожгли ее – Люда залилась краской до корней волос – а он казалось не замечал этого, осторожно коснувшись ее грудей легонько сжал их, спросил участливо



- Не больно так? – его ладони нежно сжимающие податливую плоть замерли на мгновение и Люда, испугавшись что он уберет руки торопливо замотала головой. Вскинув на него затуманенные желанием глаза откинулась медленно на спинку дивана не скрываясь уже отдалась чарующим прикосновениям мужских рук. А руки эти, словно поняв ее медленно скользили по телу все крепче сжимая и тиская девичьи груди, пощипывали набухшие и отвердевшие соски.



Прикосновения этих рук вызвали в ее теле новую жаркую томительно сладкую волну вожделения. Улетучился страх – она знала, что он никогда не обидит ее, не сделает ей ничего, чего бы не хотела она. Главное – она знала – не будет он рассказывать никому о происходящем. Поняв это Люда вся отдалась ласке – совершенно не скрываясь теперь наслаждалась ей. Ее ножки словно распираемые припухшими губками влагалища ползли в стороны и совершенно не сознавая Люда вскинула руки, поймав руку Бориса прижала ее к себе и медленно сдвигала вниз.



Поджав животик просунула ее в трусики, и широко рапахнув ножки замерла чувствуя как его пальцы скользят по ее влагалищу, нащупывают и осторожно трогают клитор, слегка прижав скользят вдоль него, ласково перебирают губки… Словно решившись, Люда медленно опрокинулась на диван, так же медленно расстегивала юбку, стащив ее сдвинула вниз трусики и сняла их. Не открывая глаз чувствовала его взгляд, его глаза щупали ее мокрое, залитое влагой желания влагалище. Вскинула согнув в коленях ножки еще шире распахивая их – чтобы смотрел он на нее, и раскрыв глаза смотрела сама как его пальцы медленно играют с ее губками, быстро бегая ласково дрочат ее клитор.



Неведомое ранее наслаждение разливалось по ее телу – стыдное и приятное, от этого еще более возбуждающее и она глянула на него умоляюще – прося и требуя безмолвно – и он понял! Расстегнув брюки Борис извлек оттуда тугой вздыбленный желанием стержень члена. Люда прильнула глазенками к желанному органу – ее рука помимо воли протянулась к нему, обхватила тугую плоть и сжала в ладони. Страстное, непреодолимое желание соития внезапно заполонило ее. Бурное дыхание рвалось из груди а она глядя на Бориса ничего не видящими глазами тянула, валила его на себя, подсовываясь под него широко распахнутыми ножками, тянула к влагалищу его член желая только одного – чтобы он погрузился в нее.



Как во сне а не наяву чувствовала она как тугой стержень прижимается к ее промежности, как медленно начинает вдавливаться в ее чрево, очень медленно – не разрывая а растягивая девственную плеву входит в нее головка, легкая боль – на удивление чарующе приятная вспыхнула в ней и член Бориса глубоко вонзившись в нее замер. А Люда уже ничего не сознавая – только ощущая в себе этот восхитительный орган вскрикнула и забилась под ним насаживая себя на этот орган, она отдалась совокуплению со всей страстью и пылом юности и ее первый оргазм подхватив ее на свои крылья выплеснулся воплем торжествующей плоти…